Пивовар не был особенно добр к нему, но такова была судьба каждого, рождённого вне замка. Бэрена часто поколачивали за то, что он отлынивал от работы, скрываясь на утёсе, и всё же он не мог отказаться бывать на нём. Каким-то неведомым образом мальчишка находил новую энергию в камне, свободу духа и мысли, что помогало его уставшему телу воскрешать свои силы. Это оказалось и тем, что помогло ему спастись и убежать от жалкой и скучной жизни.
Однажды он взобрался выше, чем когда-либо, что-то внутри него заставляло двигаться вперёд и вверх до тех пор, пока, наконец, он не достиг вершины и встал там, пристально глядя с головокружительной высоты. Отсюда казалось, что он может видеть весь мир, море, уходящее в бесконечность, береговую линию скал, и там вдали — ряды воинов, армию, двигающуюся на Брандет.
В тот день Бэрен предупредил об опасности, подав сигнал тревоги, и сам хозяин замка лорд Клемент, выдернул его из полной отчаяния жизни у пивовара и сделал своим оруженосцем, изменив тем самым навсегда его судьбу.
Многие, открыто или нет, но с неодобрением отнеслись к внезапному возвышению оборванца, который по положению стоял немногим выше виллана, и приближением этого оборванца к самому лорду. Но только не дочь Клемента.
Женевьева сразу предложила ему дружбу и тут же заявила, что оруженосец должен учиться, и, конечно же, роль учителя она отвела себе. Хотя она и была младше Бэрена, но оказалась в полной мере осведомлена в тех вопросах, в которых он являлся совершенным невеждой, и мальчик с жадностью принял и её советы, и её дружбу, и её уроки.
Она ему читала. А Бэрен слушал, затаив дыхание, о таких вещах, о которых раньше даже не подозревал, она рассказывала ему о королях и рыцарях, об их славных подвигах и о прекрасных дамах, и он всему этому верил, и принимал, как будто она читала ему саму Библию. Бэрен вздохнул, поражаясь своей тогдашней наивности. Но Женевьева с её неизбывным энтузиазмом рассказывала об этом так, что трудно было не поверить в эти истории, невозможно было не принять к близко к сердцу каждое слово, которое она произносила.
Она любила истории про короля Артура и рыцарей круглого стола. И кто мог обвинить в этом девушку, которую назвали Женевьевой? Но теперь Бэрен задавался вопросом, не слишком ли Клемент позволил себе и своей дочери увлечься теми рассказами. Ибо именно тогда дочь хозяина замка увлекла Бэрена мечтами, которые никогда прежде не пришли бы ему в голову, — стать рыцарем. И не только добиться этой чести, но и совершить славные подвиги и честно завоевать свою прекрасную даму. Стать таким, как Парсиваль.