Быстрые легкие шаги. Мимо меня кто-то пробегает, но я не успеваю ничего рассмотреть. Тянется след холода. Холод вонзается в спину, падает в ноги и только потом запоздало поднимается к сердцу.
Я машинально попыталась заправить выбившиеся волосы за ухо. Пальцы ткнулись во что-то неприятно-шершавое. Я вскрикнула и сама удивилась этому.
Музыка оборвалась.
— Тебе плохо? — Пашка с тревогой заглядывал мне в лицо. — Воды? Перепила, что ли?
— Подожди! — прошептала я.
Как же мне тяжело, как нестерпимо жжет в груди! Я оборачиваюсь, а вокруг одни маски, звенит веселый колокольчик.
— Отпусти, больно! — Лицо Колосова скривилось, глаза стали огромными.
Я перевела взгляд вниз и сначала увидела, а потом почувствовала, как крепко держу его за запястье.
Пашка свободной рукой пытался разжать мои пальцы, и я сразу уступила ему, одновременно почувствовав, как все мое тело постепенно расслабляется.
На Пашкиной руке остался белый след.
— Прости, — прошептала я.
— Макс! Как здорово, что ты вернулся!
Звонкий Маринкин голосок перекрыл все разговоры.
Маринка? Здесь?
Сразу вспомнилось — осень, холодно, я иду из школы, около входной двери слева, как всегда, распахнутое окно, в нем укутанная в три одеяла и два пледа Маринка, худенькая, бледная. «Привет!» — машет она рукой.
— Привет! — кричит новая Маринка. Она сидит у Макса на коленях, ласкаясь, кладет голову ему на плечо. — Как я соскучилась!
Я закашлялась, поняв, что все это время не дышала. Какая неожиданность! Маринка!
Макс что-то ответил ей, и девочка засияла, кивнула головой.
— Какая трогательная встреча, — прошелестело у меня за спиной.
Белая маска стояла в двух шагах. Черные глаза смотрели на меня в упор, качались надо лбом высокие черные перья. Губы маски неподвижны, но я была уверена, что Катрин сейчас улыбается. Ведь это была она. Я ее сразу узнала.
— Детская любовь так непосредственна. — Катрин скользнула мимо. — Я бы на твоем месте начала ревновать.
Ревность! Точно, вот что я сейчас испытывала. Ревность вместе с завистью. Я не могла себе такого позволить, не могла растолкать всех и упасть Максу на колени. А Маринка так сделала. И сделает все, что ей захочется. Будет стоять рядом с ним, держа за руку, наговорит кучу глупостей. И все будет выглядеть нормально, никто и слова не скажет.
Я начала злиться. Какого черта они обе пришли на мой праздник? Особенно Катрин!
— Шампанского принеси, — отослала я Пашку. Тот с интересом смотрел на белую маску, пытаясь угадать, кто под ней скрывается. — Я тебя потом познакомлю.
Передо мной стояла наша тринадцатая злая колдунья. Интересно, что она нам напророчит? Смерть от веретена?