Макар с трудом добрался до койки, упал на нее и тихо застонал. Выходит, все, что Макар делал, людьми осмеяно, затоптано в грязь. Евтих послал сюда Безродного. А за что? Ведь у Евтиха все есть и еще может быть столько же.
Ночь прошла в глубоком раздумье… Макар не раз себя спрашивал: «Зачем я жил? Искал счастье в добре к людям. Не поняли люди». Утром вышел на пасеку, а тут его уже ждали помощники постарше — у каждого пустой туес, ведро ли.
— Значит, помогать мне пришел, Мефодий? — с усмешкой спросил Макар.
— Конечно, кому, как не тебе, помочь.
— А зачем же туес-то прихватил?
— Може, за работу медку дашь.
— А если ты за так поработаешь? Ведь я вам все даю за так.
— Оно можно было бы и за так, но ить и нам бы хотелось медку.
— Знамо, хотелось, а вот скажи, Мефодий, для чего ты живешь?
— Живу для чего? Хм, чтобы жить, детей растить.
— Хорошо. А для чего живет Макар? Я для чего живу?
— Это уж тебе знать, для чего, может…
— Ну, ну!
— Да вот, говорят люди, что, мол, ты живешь, чтобы наши души…
— Дьяволу продавать?
— Ага, — согласно закивал головой простоватый Мефодий.
— Так зачем же ты пришел сюда? Душу мне продать?
— Да нет, есть ли тот дьявол, кто знат?
— Вот что, уходите, все уходите! Не могу я видеть вас. Оказывается, добра вы не понимаете. «Все говорят…» — тяжело вздохнул Макар. — Уходите. Может, и верно, все это у меня идет от дьявола. Может, и верно, что дьявол-то, выходит, добрее бога. Эх, знать бы мне правду! Все, люди, уходите! Для вас больше нет Макара.
— Умом трекнулся старик, — сокрушался Мефодий.
— Не старик, а ты разум потерял! — сказал мужик с бородой. — Кто тебя тянул за язык такое говорить? Наелись медку. Да пусть он хоть сто раз дьявол, помогал бы нам, и ладно. И таких дьяволов бы нам побольше. Был ты дурачком, Мефодий, им и остался. Правдивей нашелся. Выгнал нас Макар. Пошли, чего столбами стоять…
В деревне разговоры и пересуды. Больше всех кричала Кузиха:
— Сам он признался, что дьявол. Надо спалить дьявольское гнездо, как это сделали староверы. Спалить!
Клич опасный. Клич, на который темный от суеверия народ мог и пойти. Но вмешался Трефил Шишканов, он спокойно сказал:
— Глупый народец! Разве Макара-добряка надо палить? Вы у себя кого палили, когда бунтовали?
— Помещиков.
— Вот и палите Кузьминых, Безродных, тех, кто вас обирает, а не того, кто вам помогает. Макар вас всех грел, а вы ему в ответ клевету и черную неблагодарность. Эх, люди, люди, тьма беспросветная!
— А ты просвети! Просвети, допрежь обзывать! — орали бородачи.
— Вот и просвещаю. Для кого жил Макар? Для вас, для добра. Только Макар многое не понимает: поднял Евтиха, а Евтих его теперь оговаривает, потому что Макар больше не подает мироеду. Вон Гусев от Макара в богачи прет, а выходит, что доброта Макара идет не в пользу, а во вред. Но Макар в том не виноват. Тут надо смотреть дальше. Искать причины, почему есть бедные и богатые. И почему богачи делаются зверьми. А вот мог бы таким же стать Макар, да не стал. Честный он и добрый.