— Какую дань… — кухарка вновь взяла половник на изготовку. — Больные!
— Пусть будет нам свидетелем светило, мы с миром к вам пришли… О люди, люди, что же с вами стало?… Кто бог ваш? Неужто вам отцы не передали, как жить среди людей, как честь хранить, как защищать отчизну и как гостей встречать и провожать?
— Заговорил! — держа своё кухонное оружие наперевес, не унималась кухарка. — И не немые вовсе — так что представляться-то было? Понаехали тут, житья от вас и здесь скоро не станет. Поотделялись — живите у себя!
— Остынь ты, дай сказать. — От толпы отделился худой старик, одетый в рваную поповскую рясу. Волхв увидел его умные, когда-то красивые глаза. В них не было злобы, в них был нескрываемый интерес к пришлым людям. — Прошу вас, успокойтесь, братья, — обратился он к разношёрстной толпе обитателей свалки. Но толпа уже не жаждала мщения за своего Севастьяныча. Тот сидел на земле, ухватившись за горло, и тоже слушал волхва, достав из кармана чекушку с водкой и маленькими глотками пропуская её содержимое.
Старик в рясе подошел чуть не вплотную к незнакомцам:
— Откуда вы? Уж так никто не говорит. Откуда помнишь эту речь, старик? Её давно забыли. И с ней лишь в семинарии знакомят, и то поверхностно. Откуда же ты её знаешь? Ты тоже бывший иерей, как я, расстрига?
— Я — волхв, своим богам я поклоняюсь, которые издревле на Руси. А речь моя — родимый ваш язык, который вы забыли, но всё же память вам её хранит… Дождётся небо, что вы очнётесь, — не зря же на Руси сказителей так много, — почти вы все. Стихами ваша речь, забытая веками, из уст течёт в полночной тишине… А ты, я вижу, из крестителей из золочёных замков, что Русь предали, как мой князь? И ты им здесь грехи, наверно, отпускаешь?
— Да нет… Я бывший поп! Мошенник… Да кем я только не был! От этого, наверное, и запил. Потом приход мой забрали, да и от Бога отлучили… Теперь живу бомжом на свалке, молю всевышнего о смерти. Тут тоже можно жить, только иметь терпенье. Народ-то, впрочем, неплохой. У каждого своя беда и своя доля. Словами помогаю, как могу. Но кто же вы?
— Тебе уже ответил, на большее ответить не могу. Мы на заре уйдём, мы снова канем в бездну. Но кто-то явится сюда, так как народ без веры жить не сможет, — перегрызёте глотки, словно псы, почуяв сучью свадьбу.
— Ты говоришь про нового Мессию? Или про новое пришествие Христа?
— Нет, он принесёт лишь зёрна полновесных знаний, не искажённых, праведных, и связь с природой, которую отторгнули и, как язык, забыли. То будет человек, явившийся из бездны, в которую уйдём мы на заре.