Она засмеялась тихим серебристым смехом. И Невзор вновь её увидел. Она как бы присела на край его дивана, лёгкая, воздушная, потому как диван не скрипнул и не прогнулся под нею. Но это была она, Ведея. Он хотел погладить её по руке, но его руки были тяжелы и неподъёмны. Он смог только улыбнуться ей, и она вновь пропала. Поплыл опять её шёпот, заставляя понимать, что происходит с ним, и вспоминать, кто он и зачем здесь.
— У них здесь другой мир, не такой, как был у нас. И нам тоже, отец, придётся к нему приспосабливаться. Я буду приходить во сне и к Дмитрию, и к тебе, чтобы вы стали понимать, что такое мир вообще, постараюсь донести вам то откровение, которым поделился со мной Дед наш Небесный. В сегодняшнем мире считают это шарлатанством или колдовством, но эту науку несёт мне небо. У них это называется по-другому, они об этом знают, немногие, но знают.
Вдруг шёпот Ведеи стал окрепшим и настойчивым, и её слова, будто кованые гвозди, вбивались в мозг Невзора. Он снова увидел её образ, который, шепча, метался по комнате и не мог остановиться.
— Никогда не говори Лешему, сколько тебе лет. Если бы я могла, я бы вырвала это у вас из памяти, но этого мне пока не дано… А жаль: вдруг кто-то из рода поплатится за это? Даждьбог великий! Не дай им вспомнить до конца дней своих, кто они… Тогда быть беде. Ты же, отец, знаешь, кто ты, ты уже вспомнил. Но храни молчание, пока не скажу, что Леший готов понять тебя. Он очень добрый человек и тебя никогда не обидит. Только не покидай его, ибо меня увидишь только здесь.
Образ вновь исчез из сознания Невзора, но её шёпот ещё оставался. Он долетал из разных углов комнаты, бился где-то под потолком и вновь спускался к постели Невзора. В нём была боль за свой род. Он чувствовал, что дочь ищет выход, и ему было жаль её, жаль, что она страдает и переживает за всех… Из-под закрытых ресниц Невзора сползла мутная слеза.
— Многие из наших людей погибнут в этом времени, так как всё новое не смогут принять, потому что не подготовлены к этому. Времени у нас было очень мало, я просто ничего не смогла сделать. Сейчас стараюсь входить в их сны и учить их, насколько это получится… Ты же, отец, смотри на этот мир открытыми глазами. Ты вскоре начнёшь узнавать знакомые тебе с детства места, только они стали совсем другими, неузнаваемыми, но это те же места, по которым ты ходил. Время, оно безжалостно всё изменило: и природу, и людей. Только никогда не говори об этом открыто при людях… Тебя просто не поймут и станут надсмехаться над тобой. Но ты не сможешь предать их смерти за насмешку — даже в честном бою здесь это не принято. Здесь тебя могут унизить и растоптать, но ты не можешь лишить их жизни. На это у них есть суд. Не такой, как наш… Здесь всё по-другому… Ну, а пока прощай… Я всегда рядом с тобой…