Первый дружинник припомнил:
– У лошади Милия одно колено сбито. Помнишь, он еще сетовал, что неловко через изгородь перескочил.
– Помню. Но давеча не посмотрел.
– Хорошо. Как выйдем – посмотрим…
Глеб подумал, что ему надо бы выйти первым. Не хотелось Глебу прежде времени шум в городке поднимать. Не все он еще разузнал. Следовало поскорее увести лошадей.
Глеб собрался уж покинуть храм, как дружинники опять заговорили за спиной:
– А удалец-то тот вон стоит!…
– Где?
– Да вот же, рядом! В колпаке половецком.
– Не вижу…
– Такого великана и не заметить!
– А-а! Вижу… И верно, великан. Аскольдовым сыновьям под стать!
– Кому-кому, говоришь?..
Глеб, пригнув голову, стал протискиваться к выходу.
– Аскольдовым сыновьям, – повторил голос за спиной.
– Тем самым? – Да… Постой! А где удалец?..
У самого выхода Глеб едва не столкнулся грудь в грудь с молодым князем. Тот в сопровождении свиты – нескольких бояр и дружинников – как раз входил в храм. Мстислав равнодушно, как на любого из крестьян, глянул на Глеба. Корнил-десятник выскочил вперед и, прошипев что-то нечленораздельное, оттолкнул Глеба.
Корнил не узнал сына Аскольда, наверное, потому, что и думать не думал встретить его здесь – в городке. Да еще Глеб все надвигал на брови колпак.
Святополк из-за спины Мстислава бросил на Глеба надменный взгляд. Святополк удостоил Глеба взглядом, снизошел, впрочем как снисходил и до всех других, собравшихся в храме. Святополк входил в церковь с таким лицом, с каким входил, наверное, в хлев.
Глеб посторонился, глянул исподлобья на князя и свиту. Не знали они, что дохнула на них в этот миг смерть, были спокойны. Не чувствовали опасности, исходящей от человека в войлочной шапке.
А Глеб боролся с искушением выхватить из-под полы меч и воздать убийцам должное. Но не обнажил Глеб меча, обвел глазами стены и своды храма – пожалел святое место.
А позади Глеба уже было оживление. Те два дружинника проталкивались через толпу. Один из них махнул рукой, крикнул Корнилу-десятнику:
– Останови! Вон того!… В черной половецкой шапке… Это Глеб!
Выбежав из церкви, Глеб взлетел в седло и погнал лошадь к воротам. Сзади доносились крики, ругань. Эти крики слышали и стражники у ворот. Один из стражников неуверенно вышел на дорогу и поднял руки, тем приказывая Глебу остановиться. По Глеб только пуще нахлестывал лошадь. И стражнику не оставалось ничего иного, как отскочить в сторону, – он сделал это вовремя, иначе лошадь сшибла бы его.
Скоро городок остался за спиной. Преследования не было, и Глеб придержал лошадь. Он спрыгнул на землю, осмотрелся, прислушался. Потом снял с лошади уздечку и посильнее хлестнул животное но спине. Лошадь вздрогнула, скосила на пего испуганные глаза и побежала по дороге прочь от Гривны. А Глеб углубился в лес.