Мстислав внимал этим речам с искрой надежды во взоре. А Святополк продолжал:
– Отнимешь уделы у старших братьев. Что тебе оглядываться на них! Войдешь во вкус, почувствуешь силу… И Чернигов обложишь. Скинешь с престола отца. А там и прямая дорога на Киев. Всей Русью править будешь!…
При этих словах вздрогнул молодой Мстислав, выше приподнял голову.
Медоточивые речи Святополка проникали ему в самое сердце. Хитрый киевлянин заглядывал князю в глаза, был неумолчен:
– Я же не говорю, что ты лишишь их жизни: братьев и отца. Ты дашь им по такому уделу, какой сейчас у тебя. А сам возьмешь их власть. И сложишь воедино. И тогда сумеешь многое! Вообрази только: вся Русь – от моря до моря – у твоих ног. Ты ею правишь. Ты наравне с иными государями, ты многих выше. Ты – в жемчугах и пурпуре. Твой трон высок, только Бог над тобою… Ты сносишься с латинским миром, ты с Царьградом ведешь переписку… Со всех торговых подворий к тебе стекаются золотые ручейки…
– Что ж тут невозможного! – уверовал Мстислав.
– Вот, вот! – воодушевился Святополк. – И не так уж много от тебя требуется, князь! У тебя уже многое есть: родовитое ими, молодость, а значит – будущее; есть приметная внешность, ум… И очень важно: есть честолюбие!… Лишь не хватает казны. А почему?.. Ты сердцем, видно, добр. Ты мягок. Потакаешь бездельникам, памятуя о былых заслугах, множишь должников… Будь жестче, князь. Увереннее бери то, что принадлежит тебе. Не давай спуску таким, как Аскольд. Вставай им на плечи, иди по их костям.
– Ты прав, конечно. Мы пойдем с тобой далеко. Мы пойдем до самого Киева.
– О Киев!… – вздохнул Святополк.
Тем временем они проехали лес. За лесом увидели вырубки, за вырубками – только что вспаханные поля, а за полями – Сельцо. Издалека услышали лай собак.
Слева от дорога заметили пахаря в поле. Понукивая на кобылку, он шел за плугом, переворачивая толстые жирные пласты земли. Борозда взбиралась на горку.
– К нему подъедем, – сказал Мстислав. – Спросим, кто такой.
Святополк пожал плечами:
– Что спрашивать? Их сразу бить надо, если хочешь в Киеве хозяином сесть…
Здесь десятник выехал на опушку, присмотрелся к пахарю, нахмурил брови:
– Это Аскольд.
– Вот как! – оживился князь.
– Он-то нам и нужен, – обрадовался Святополк.
Всадив в бока коней золоченые шпоры, они поскакали по пашне. Корнил, скрипнув зубами, погнал коня за ними. Сильно пахло землей, перегнившей листвой.
Старый Аскольд не сразу заметил князя: может, плуг громко скрипел, шуршала земля, постукивали о лемех камешки; может, с возрастом глуховат стал. Пахал себе и пахал… Но, видно, почуял неладное. Остановился, утер рукавом пот со лба, медленно оглянулся.