— Так. Слышал я про это умение. Нам оно ни к чему. Дерево это я и так перед собой и другими представлю. Твое умение — баловство.
— Еще один прок: можно вести торговый счет ловчее, записывать, кто кому сколько должен…
— Мы никому ничего не должны, а если у кого что и заведется, мы и так заберем: очень любят нас боги.
— За что?
— Да уж есть за что. А торговое дело — не наше.
— Какое же ваше?
— Тайна богов.
— Ну так вот еще: можно про великие дела богов и героев записывать. Хотя бы про то, как из-за бабы герои десять лет воевали, или как Калям-бубу из двух арбузов мужчину и женщину достал. Наши мудрецы иногда так складно пишут зачитаешься!
— Говоришь бессмысленное. Наши деяния все другие затмевают, об этом весь мир знает, а кто не знает, тот узнает вскорости. Лета свои опять приплел. Нет, нет никаких лет! День есть и ночь есть.
— День да ночь — сутки прочь. Семь суток — неделя.
— Э, Мудрец, он говорит вредное. О таком даже слушать не хочется.
— Пусть говорит. Недолго ему говорить.
— Что такое, большое начальство? Я к вам как к людям…
— А кто тебе сказал, что мы люди? Нас боги избрали!
— Ну, у бога всего много. Сегодня избрал, а завтра, глядишь, встал не с той ноги и прибрал. Вот и наш Калям-бубу: то ничего, а то как расходится!
— Нет такого бога — Калям-бубу! Наших семеро есть — и все.
— Так не берете мой товар? Прогадаете!
— Еще и грозится. Ну, все, Мудрец, убирать его надо куда подальше. Поболтай с ним, коли охота припадет, а я уж пойду пытошный стан к работе ладить.
— Э, Начальство Мудрости, как же он пошел пытошный стан ладить, коли вы ремесла не знаете?
— Ремесла не знаем, оно нам ни к чему. А пытать — это разве ремесло? Это же удовольствие одно!
— Ничего себе удовольствие.
— Так. Звук, наружу не ходи, где раздался, там умри! Вот теперь нас никто не подстлушает. Вижу, купец, что ты не глуп, а глупым прикидываешься. Таким умением овладеть может не всякий. Поэтому давай говорить как умные люди.
— Обмен неравный — о чем говорить, когда я ничего о вашем народе не знаю.
— Со смертью играешь.
— Смерть и жизнь моя у Калям-бубу за пазухой.
— У меня в слове жизнь и смерть твоя! Знаю, что многих людей ты города посетил и обычаи видел. Вот это мне и нужно. Умением своим наделишь тайно меня одного…
— Ну вот, а говорил — баловство!
— Говорил не для тебя — для того, другого.
— А ты и вправду в стране самый умный?
— Должность такая. И не самый умный, а самый мудрый — разницу чуешь?
— Почуешь разницу, как воткнут кол в задницу. А то вдруг ты грамоте не научишься? Вот у меня племянник — его и добром, и розгой — все впустую. Стоеросовое дерево. Фиговое.