Чья-то сильная рука крепко вцепилась в плечо, невежливо затрясла, сквозь призрачную пелену сна донёсся звонкий и взволнованный голос:
– Егора, быстро просыпайся! Просыпайся же скорей! У нас беда…
– Что случилось? – он одним рывком сел, открыл глаза, в неярком свете догорающего соснового факела увидел прямо перед собой мёртвенно-бледное лицо Сашенции: – Что ещё за беда?
– Галина ушла! – по смуглой щеке жены медленно катилась одинокая слезинка. – Забрала маленькую Наташку и ушла! Из-за меня, насовсем…, – Санька зарыдала в голос и протянула ему мятый лист бумаги, зажатый в дрожащей ладони.
«Обычная страничка из блокнота», – машинально отметил Егор, поднёс бумагу к глазам, хриплым со сна голосом негромко прочитал вслух:
– Мы с дочкой уходим. Будем искать дорогу самостоятельно. Не поминайте нас лихом и не ругайте! Не могу я больше находиться рядом с Александрой, ведь это из-за неё погибли оба моих мужа. Из-за этих космических бредней…. Простите и прощайте! Ваша Галина…
«Вот же, артистки!», – праведно возмутился внутренний голос. – «Жалкие комедиантки, коварные лицедейки, мать их! Знать бы ещё – в чём суть этого второсортного спектакля…. Впрочем, уже неважно. Очевидно, скоро всё прояснится окончательно, само собой. Пьеса, явно, приближается к своему логическому финалу…. Подождём, и не будем излишне дёргаться…».
Санька продолжала громко и самозабвенно рыдать, уткнувшись лицом в какую-то непонятную грязную тряпку. Где-то в стороне, видимо услышав материнский плач, жалостливо захныкал Платон…
– Сашенька! – он только в последний момент (по наитию!) удержался, чтобы не назвать жену «Александрой». – Не расстраивайся, родная, я что-нибудь обязательно придумаю! Не плачь, пожалуйста! Иди пока к сыну, успокой его…. Слышишь, как надрывается? Генка! – позвал уже совсем другим, строгим и насквозь деловым голосом. – Быстро ко мне! Оружие прихвати с собой! Всем остальным – оставаться на местах! Расположения лагеря не покидать! – встал на ноги, забросил автомат, который даже во сне не выпускал из рук, за спину, включил карманный фонарик и зашагал – обычным прогулочным шагом – по направлению к дальней стене подземного зала, от которой отходили многочисленные узкие ходы и штреки.
Запыхавшийся Федонин догнал его уже возле входа в центральный (примерно) подземный коридор, преданно засопел за спиной, громко кашлянул, мол: – «Я уже здесь и жду чётких командирских указаний!».
– Я от этого штрека иду направо, ты, соответственно, налево, – объяснил Егор. – Тщательно осматриваем входы во все коридоры, обращая внимание на всякие странные и непонятные следы.