На веранду вышла рыжеволосая женщина, шурша многочисленными юбками.
Один из ребятишек, мальчишка лет десяти, худой и босоногий, с ярким цветком за ухом, гордо заявил:
— Мы теперь все методисты, а раньше были католиками.
— А что случилось с прежним священником? Где отец Пол? — нахмурившись, спросил Джек, и его взгляд устремился вдаль, мимо новой миссии. Стены с осыпающейся розовой штукатуркой, почти незаметные сквозь густые заросли лиан, — вот все, что осталось от жилища отца Пола.
— Отец Пол? — переспросил малый и добавил что-то на местном наречии, чего Индия не разобрала.
— Что? — переспросила она, и по лицу Джека поняла, что ничего хорошего не услышит. — Что он сказал?
— Отец Пол умер.
* * *
— Он умер пять месяцев назад, — сказал преподобный Уильям Ватсон, опуская свое тщедушное тело в деревянное кресло. Это был мужчина лет тридцати, с высоким лбом, тонкими чертами лица и роскошными усами, переходившими в длинную темно-русую бороду.
— На одном из островов разыгралась страшная эпидемия, и поскольку преподобный причислял тамошних жителей к своей пастве, он поехал оказать им посильную помощь, но в результате заразился и умер.
Индия бросила быстрый взгляд на Джека: он стоял с отсутствующим видом и смотрел в окно миссии, через которое открывался вид на бухту.
— А остров, как он назывался? Случайно, не Ракайа? — спросил Джек, голос его звучал ровно и бесстрастно.
— Да, Ракайа. — Преподобный Ватсон, расслабленно сидя в кресле, погладил рукой бороду. — Иногда я сомневаюсь, останется ли в живых хоть один полинезиец к концу столетия.
Джек стоял, молча глядя в окно на сверкающие на солнце пальмы и белые облака, гонимые ветром. Холодея от страха, Индия спросила:
— Неужели никто не выжил?
Пастор резко выпрямился на стуле и засопел, раздувая ноздри; все его существо излучало ярость и негодование.
— Выжил один проходимец, выдававший себя за английского матроса: он собрал еще нескольких уцелевших и отчалил в старой шлюпке, — с видом оскорбленного самолюбия изрек он и, язвительно засмеявшись, покачал головой. — Вот только никакой он не матрос — скорее уж пират.
Джек взглянул на пастора, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Он застыл в такой напряженной позе, что Индия готова была поклясться, что он даже не дышит.
— А не было ли с ним девочки? Голубоглазой девочки одиннадцати лет?
Ватсон покачал головой:
— Право, не знаю: он особой набожностью не отличался, матрос этот. Я как-то пытался с ним побеседовать, так он погнался за мной с ружьем. С ружьем — можете себе представить?
Шаги на веранде возвестили о возвращении Синтии Ватсон, жены пастора. Когда она торопливо вошла в открытую дверь, в руках у нее был поднос с дымящимся чайником, тарелкой печенья и грудой китайских чашек в розовую полоску.