Рондина побледнела.
– Когда?
– Скоро. Я могу убить тебя хоть сейчас, но прежде мне нужно узнать, в какую игру ты играешь. А после этого, моя прекрасная убийца… я выстрелю тебе прямо в сердце.
– Тайгер…
– Брось, все это мне хорошо знакомо, но на сей раз я не попадусь на приманку. Перед тобой сидит старый солдат, прошедший огонь, воду и медные трубы. Твоя песенка спета. С этой минуты можешь считать себя мертвой.
Я встал, отставил свой стул и торжествующе рассмеялся, глядя на нее сверху вниз. Неожиданно в ее взгляде появилось какое-то странное выражение.
– Ты была великолепной любовницей, – сказал я. – Помнишь то бомбоубежище?
Ее глаза превратились в две узкие щели.
– Помнишь ту дождливую ночь, когда я солгал, и французы не схватили тебя?
Она так стиснула руки, что побелели суставы.
– Они бы убили меня, если бы узнали, что я тебя покрываю, Рондина. Но мы любили друг друга – ты, немецкая шпионка, и я, американский разведчик. И вскоре ты показала, какой верной была твоя любовь. Через десять минут после того, как мы легли в постель, ты выстрелила в меня. Десять минут спустя после того, как ты сказала, что ни один мужчина не делал тебя такой счастливой. Да, это была настоящая любовь. Задним числом приношу благодарность. Но теперь конец.
Влажный блеск ее глаз не тронул меня.
– До встречи, Рондина. Мы скоро увидимся, и это будет печальное свидание. Пока.
Все смотрели мне вслед. Они видели, что мне удалось то, чего до сих пор не удавалось никому: посидеть с этой женщиной за столиком вдвоем. Несколько минут назад они видели двух ее спутников, которые были воплощением достоинства и хороших манер, а теперь вот от ее столика отходил совсем другой тип, за которого они не поставили бы и цента.
Ежедневно бреясь, я смотрю на себя в зеркало и пытаюсь понять, что же во мне есть такого, что пугает людей?
Посетители молчали. Они были сражены наповал.
Как я и предполагал, агенты Рондины появились у меня в ту же ночь. Но сработал мой план. Это был старый фокус с манекеном в постели. Мне хотелось выяснить, как быстро им удастся напасть на мой след, ведь никому не было известно, что я в Нью-Йорке, тем более, в каком отеле остановился.
Я повис на оконном карнизе, в тридцати метрах над тротуаром, на поясе, который заранее прикрепил к раме. В руке у меня на всякий случай был револьвер 45-го калибра.
Агенты Рондины открыли дверь с помощью отмычки, вошли в комнату и выпалили по полной обойме в гору подушек на кровати. Выстрелы были похожи на легкие хлопки. Эти идиоты так спешили, что даже не проверили состояние жертвы. Они только переглянулись и вышли.