Маша опустилась на табурет, глядя куда-то перед собой, а слезы свободно скользили по щекам и падали на белую ночную рубашку.
– И коня Терека ты тоже… убил, – сказала она странным, тихим голосом.
– Конь убежал, и этот ваш хромоногий чудак тоже скрылся. Вот тебе еще один предатель – Дута Эдиев. Но мы его тоже найдем, никуда он не денется.
– А почему бы вам не расстрелять предателя-коня? – спросила вдруг Маша.
– При чем здесь конь?
– Ну как же? Соседский мальчик Ахмед только вчера встал на ножки. Он еще не умеет говорить, только плачет и смеется. Но он уже предатель. Значит, и кони, и собаки, и куры – это все предатели. Их надо расстрелять…
– Никого мы не собираемся расстреливать. Просто их всех переселят в другой район. Чечено-Ингушской автономии больше не будет. Вот и все.
– Вот и все. Маленький Ахмед – предатель, комсомолка Айшат – невеста Салмана Бейбулатова, героя-фронтовика, – предательница. Их куда-то повезут. А я, жена настоящего предателя, – останусь? Такая у тебя логика?
– У меня одна логика – я тебя люблю и хочу спасти. А на Чечню мне наплевать с высокой горы, с Эльбруса или Казбека. Во всей Чечне только один человек для меня – ты.
– А если бы я была чеченкой? Ты бы смог полюбить чеченку? Что молчишь?
Маша отступила, словно хотела охватить всю фигуру смущенного Евгения Горелова пристальным взглядом.
– А знаешь ли ты, капитан Горелов, что я и есть чеченка? Что мои предки воевали против Ермолова, стреляли в русских солдат, резали часовых, угоняли пленных? Мой род один из самых древних. Мой предок ходил в Мекку, и его уважительно звали хаджи…
– Врешь… Нахваталась чеченских штучек…
– Я – чеченка, я жена предателя, пускай… Но жена не отвечает за мужа, я отвечаю только за себя. Я – чеченка и пойду за своим народом на любую каторгу.
– Дура! Ты – сумасшедшая! – закричал Горелов. – Я силой утащу тебя отсюда! Если ты хочешь умереть, то я хочу, чтобы ты жила! Ты будешь жить, Маша! Ты ведь так любишь жить!
– Убирайся прочь! Иди к своим тупым палачам! К своим варварам, людоедам!
– Я никуда не уйду!
– Не уйдешь? Хорошо! Вам же, кроме убийства и грабежа, еще положено насилие! Как я могла забыть! Вам не терпится изнасиловать чеченскую женщину? Пожалуйста! Я – настоящая чеченка, из очень древнего и славного рода. Вас это устроит?
Маша резким движением сорвала с себя рубашку и, сверкнув в полумраке таким же белым, как снег на дворе, телом, упала навзничь на кровать. И тут сквозь бешеные штормовые волны отчаяния, страха, недоумения она почувствовала приближение того самого, чего она так боялась последние дни. Ночной хищник – желание – мягко отделился от темной стены и приготовился вцепиться когтями в податливое тело. Еще немного, и Маша позвала бы его по имени, но тут хлопнула дверь, а потом послышались торопливые удаляющиеся шаги по скрипучему снегу за окном.