После этого случая не только командир дивизионной разведки капитан Артамонов заступался за «абрека», но и сам командующий армией распорядился, чтобы чеченского разведчика не трогали, пусть воюет как умеет. И добавил: мол, всем бы так уметь воевать как сержант Бейбулатов.
Так в дивизионной разведке с позволения начальства появился свой штатный абрек, а среди немецких солдат прифронтовых подразделений родилась легенда о Красном Шакале – Ночном Убийце, которого не берет обычное оружие. Потому, кроме обычных, привычных обращений к местным жителям – «Матка! Млеко, яйко!» – у немецких солдат добавилось еще странное: «Матка! Иконе!». Как правило, оно сопровождалось угловатыми жестами – помахиванием условными крыльями и вращением ладонью вокруг головы. Местные старухи тут же решили, что близится Судный день, раз антихристам срочно понадобились образа святых угодников. Иконы старухи прятали, но сами, на всякий случай, стали срочно поститься и причащаться.
Когда же случилась вообще страшная вещь – были найдены зарезанными у речки, в двух шагах от расположения части, шесть горных пехотинцев, а еще один пропал без вести, на место происшествия срочно прибыл капитан Эрих Баум, начальник контрразведывательной абверкоманды АК-301 со своими подчиненными. Они облазали весь берег, опросили местных жителей и немецких солдат. Капитан Баум был вынужден признать, что Красный Шакал, то есть диверсант-одиночка, действительно существует, но в его неуязвимость от немецкого оружия, особенно от оружия в руках ребят из АК-301, он, конечно, не верил.
Сам же Красный Шакал, то есть сержант Салман Бейбулатов, выполнял в этот момент не менее ответственное задание – отвечал на вопросы военного корреспондента «Комсомольской правды» Дарьи Полей. При этом Салман чувствовал себя куда неуютнее, чем в камышах с кинжалом в руках перед отделением горных стрелков.
Вообще девушки-военкоры редко встречались на фронте. Но с Дашей Полей был особый случай. Когда-то бойкая пионервожатая познакомилась в «Артеке» со знаменитым детским писателем Аркадием Гайдаром. Эта встреча так повлияла на Дашу, что она твердо решила, что тоже будет писать весело и правдиво. Целый месяц она ходила за Гайдаром со своими наскоро написанными рассказами.
– Что сегодня ночью написала? – спрашивал Аркадий Петрович.
– Восемь рассказов и один очерк, – отвечала Даша, тараща красные, сами собой закрывающиеся глазищи.
– Если бы я так писал, – говорил Гайдар, – у меня бы было уже девятнадцать томов собрания сочинений и ни томом меньше.
В начале войны Даша Полей явилась в редакцию «Комсомольской правды» проситься в фронтовые корреспонденты. Ее вежливо попросили пойти подальше. Но тут в редакцию пришел Гайдар.