— Посмотрим, Ники, как ты заговоришь об отцовских чувствах, когда у тебя появятся собственные дети…
* * *
В коридоре ко мне подошла Ксения Георгиевна, молча обняла, положила голову мне на плечо и дала волю слезам. Я стоял неподвижно и только осторожно поглаживал её высочество по волосам.
Наконец великая княжна распрямилась, посмотрела на меня снизу вверх и удивлённо спросила:
— Афанасий, ты не плачешь? Господи, что у тебя с лицом?
Я не понял, что она имеет в виду, и поворотил голову, чтобы взглянуть в висевшее напротив зеркало.
Лицо было самое обыкновенное, только немножко застывшее.
— Ты передал ему мои слова? — всхлипнув, спросила шёпотом Ксения Георгиевна. — Сказал, что я его люблю?
— Да, — ответил я, помедлив — не сразу вспомнил, что она имеет в виду.
— А он что? — Глаза её высочества, мокрые от слез, смотрели на меня с надеждой и страхом. — Передал мне что-нибудь?
Я покачал головой.
— Нет. Только вот это.
Вынул из кармана опаловые серьги и бриллиантовую брошь.
— Он сказал, ему не нужно.
Ксения Георгиевна на миг зажмурилась, но и только. Все-таки не зря её высочество с детства обучали выдержке. Вот и слезы уже не текли по её нежным щекам.
— Спасибо, Афанасий, — тихо молвила она.
Голос прозвучал так устало, будто её высочеству было не девятнадцать лет, а по меньшей мере сорок.
Я вышел на веранду. Что-то дышать стало трудно. К вечеру над Москвой повисли тучи. Видно, ночью будет гроза.
Странное у меня было ощущение. Судьба и монаршья милость одарили меня со сказочной щедростью, вознесли на высоту, о которой я и не мечтал, а чувство было такое, будто я потерял всё, чем обладал, и потерял навсегда.
Над кронами деревьев Нескучного парка прошелестел ветер, заполоскал листвой, и я вдруг отчего-то вспомнил предложение Эндлунга перейти в морскую службу. Представил чистый горизонт, пенистые гребни волн, свежее дыхание бриза. Глупости, конечно.
Из стеклянных дверей вышел мистер Фрейби. Ему тоже в минувшие дни пришлось несладко. Остался один, без господ. Побывал под тяжким подозрением, подвергся многочасовому допросу и теперь вместе с багажом повезёт в Англию свинцовый гроб с телом мистера Карра. Однако все эти испытания на батлере никоим образом не отразились — он выглядел всё таким же флегматичным и благодушным.
Приветливо кивнул мне и встал рядом, облокотившись на перила. Закурил трубку.
Эта компания меня вполне устраивала, так как с мистером Фрейби вполне можно было молчать, не испытывая ни малейшей неловкости.
К подъезду выстроилась вереница экипажей — сейчас должен был начаться разъезд.