— Что ж, пока мы её не разрешили, действовать нужно так, — мрачно сказал Эраст Петрович. — Букет отдать. Это раз. Никакой слежки за людьми Линда. Это два. Вся надежда на наблюдательность мадемуазель Деклик — к счастью, весьма острую. Это три. Ничего больше п-порекомендовать не могу. Теперь малейшая неосторожность со стороны полиции, и вы получите не ухо, а труп мальчика вкупе с мировым скандалом. Линд взбешён, это очевидно.
Все, как сговорившись, взглянули на гувернантку. Она уже не плакала и лицо ладонями не закрывала. Её черты показались мне застывшими, будто бы высеченными из белого мрамора.
— Je ferai tout mon possible,[20] — тихо сказала она.
— Да-да, — просительно молвил государь. — Вы уж постарайтесь. А мы с Алисой будем молиться Всевышнему. И немедленно начнём поститься. Так и по древнему обычаю перед коронацией положено…
— Вот и отлично, каждый внесёт посильный вклад, — угрюмо усмехнулся Кирилл Александрович. — Полковника Ласовского от руководства розыском следует отстранить. (При этих словах обер-полицмейстер икнул ещё громче прежнего, но уже больше не извинялся.) Ответственность будет снова возложена на вас, Карнович, но только уж теперь никакой опрометчивости. Пусть будет так, как сказал Фандорин. Вы, Карнович, временно переселитесь в Эрмитаж и будете вести розыск отсюда. В Александрийском дворце слишком много визитёров. Зюкин, найди полковнику какую-нибудь комнату и проведи туда телефон. И всё, давайте разъезжаться. Завтра у всех нас трудный день, а тебе, Ники, нужно принимать послов. Ты должен держаться безупречно.
* * *
После убытия высоких гостей, я ещё долго отпаивал чаем их высочеств, причём было пролито немало слез — в основном Павлом Георгиевичем, но и Георгий Александрович не раз утирал обшлагом мясистые щеки, что же до меня, то я совершенно расклеился. Дважды был вынужден поспешно покинуть гостиную, чтобы не расстраивать великих князей ещё больше своей перекошенной от рыданий физиономией.
В четвёртом часу ночи, когда я, едва живой от усталости и переживаний, брёл по коридору, направляясь к себе, у фандоринской двери мне попался господин Маса в весьма странной позе. Он сидел на полу, сложив ноги калачиком, и сонно клевал носом.
Я удивлённо остановился и тут вдруг услышал, что из комнаты доносятся приглушённые всхлипы.
— Почему вы не внутри, а здесь? — спросил я. — Кто там, у господина Фандорина?
Страшное подозрение заставило меня забыть обо всех прочих потрясениях.
— Позвольте, мне нужно кое-что сообщить господину Фандорину, — решительно объявил я и взялся за дверную ручку, однако японец, проворно поднявшись, преградил мне путь.