Гости потеснились и усадили Полковского. Ему налили вина и заставили выпить. Потом налили еще. Андрей отказался. Тогда капитан-лейтенант воскликнул:
— Пейте, ведь завтра в поход! Бездельник, кто с нами не пьет! — и рассмеялся.
Кто-то завел патефон, полилось танго, мигом сдвинули столы, стали кружиться.
К Полковскому подошла молодая женщина с миловидным, нежным лицом и, скромно улыбнувшись, пригласила танцевать.
Полковский нелюбезно отказался. Женщина стала серьезней и поглядела на него большими глазами.
— В этом ничего предосудительного, нет. Все они случайно здесь: либо с фронта, либо на фронт. Капитан-лейтенант утром выписался из госпиталя. У него было два серьезных ранения. Завтра в часть.
Подошел Блинов, нежно обнял женщину за плечи и сказал:
— Виноват, не представил. Моя сестра Ольга, военврач третьего ранга. Три месяца назад кончила Одесский институт, — и, обратившись к Ольге, добавил: — Поручаю тебе нашего затворника.
Уверенный в том, что общество сестры будет приятно Полковскому, что ее обаяние неотразимо, он оставил их.
А Полковскому было тягостно и в то же время хотелось говорить с ней. Что-то в ней напоминало Веру: не то цвет волос, не то трогательная серьезность.
— Ничего, конечно, — ответил он уже мягче, идя с ней рядом и сторонясь танцующих.
— Месяц назад мне бы это казалось кощунством, — призналась она, кивая на проплывающую мимо пару. — Я была растеряна, и хотелось носить только траурное. Смерть казалась неизбежной. А теперь я верю в жизнь и пью за победу.
Она робко улыбнулась. А Полковский искоса поглядел на нее и подумал, что она, наверное, лет на шесть моложе Веры. И вдруг в нем проснулась тоска, защемило сердце; и, очевидно, на лице его отразилась душевная боль, так как Ольга испуганно спросила:
— Что с вами?
Этот испуганный возглас, который звучал так же, как у Веры, еще больше увеличил сходство.
— Ничего, — ответил Полковский, сдерживая волнение и не в силах оторваться от больших черных глаз, беспокойно блестевших перед ним. — В ваши годы думать о смерти…
— Я, наверное, не то сказала, — ответила девушка. — Знаете, я месяц была на фронте и думала только о жизни. Ночью я засыпала с головокружением от усталости, но была рада, что шесть операций, проделанных днем, удались, и бойцы будут жить. А утром вставала с мыслью, что огнестрельную рану надо лечить так-то и так-то и тогда бойцы будут жить. Я не замечала смерти, видела только жизнь в открывающихся глазах раненого…
От волнения, вина и нахлынувших мыслей Ольга раскраснелась; и Полковский невольно заметил, что она очень красива, обаятельна и у нее, должно быть, доброе сердце. Они присели за ломберный столик. Ольга сочувственно наблюдала за Полковским и думала: «Бедный, как он страдает!» Ей не нравилась бледность его лица; и она подумала, что ему нужно отдыхать.