— Но если остаться должен один, то почему двое уцелело? — резонно спросил Антон.
— Вот! — Мора уставил палец уже на него. — Ты дорос до правильных вопросов! Ты заставил хозяина сомневаться, кто из нас двоих настоящий Фалкон! Пора избавляться от сомнений раз и навсегда! Впрочем, и так ясно, что твое спасение случайность, иначе ты бы не попал в уготованную тебе ловушку!
— Ловушку? — спросил Волобуев. — И кто же нас предал?
Мора обернулся, кому-то махнул наверху. По лестнице с готовностью сбежали две фигуры.
— Кай и Инга! — проговорил Антон. — Каин! Бойся Каина в городе цветных витражей!
Инга приникла к решетке, прижалась грудями.
— Когда вас казнят, палач отрежет мне ваши члены!
— На месте Кая я бы обиделся, — заметил Антон.
Инга стрельнула в него загоревшимися глазами.
— Теперь я попрошу и твой язык!
— Никогда не любил оральный секс! — признался тот и соврал.
— А что такое оральный? — оживился Волобуев.
— Идиоты! Деревенщина! — взвизгнула, выходя из себя, Инга.
— Зато ты развита не по годам, как только головенка столько выдерживает, — сказал Антон.
Мора остановил девушку.
— Он хочет вывести тебя из себя.
— Ничтожество! — прошипела Инга.
— Именно, что ничтожество! — осклабился Мора. — Ты знаешь, что ждет тебя, Тони? Я тут предупредил Фонарщика, что выпустить тебе кишки не получится. Мы придумали кое-что получше. Для начала тут есть установочка, ее раньше использовали для казни, электрическое ложе называется. Мы пропустим через тебя напряжение, небольшое, чтобы ты заранее не перегорел, но биология твоя не выдержит. Ты обмочишься, обгадишься, волосня встанет дыбом, и в таком виде тебя выволокут на площадь, перед светлые очи толпы. Они любят таких засранцев. А там тебе ждет мучение посильнее. Калваллский гроб! Слышал про такое удовольствие?
Антон внутри содрогнулся. Стиратель мозга!
— Ты станешь городским дурачком, Тони! — подчеркнуто сожалеющее произнес Мора. — Тебя будут иметь нищие гомосеки. Ты будешь жрать отбросы.
Он поискал следы страха на его лице. Не нашел, и это его разозлило.
— Я тебя не брошу, брат, — пообещал он. — Поживу тут с месяцок, посмотрю на твои мучения, а потом выдерну все суставы и сброшу в работающий реактор, у наместника есть такой.
— Мне без разницы, раз я к тому времени растением стану! — пожал плечами Антон.
— Сука! — грохнул по решетку Мора, но быстро опомнился. — Шутишь, значит. Ну — ну.
Палач!
Сверху грохнула дверь, впуская жилистого старика в обширном кожаном фартуке.
Почему все палачи старики? Либо они так боятся смерти, что готовы уступить очередь молодым? Дедок жевал яблоко и опирался на палку, поэтому отмыкал решетку одной рукой.