Но тут, сквозь музыку и шум сотен голосов, до меня снова донесся разговор сидевших позади меня женщин. И я, откинув голову и глядя в потолок, ясно расслышал: «…и она заявила, что просто стояла там у светофора, на углу Бродвея и Хаустона, и этот черномазый с резиновой шваброй как шлепнется прямо ей на переднее стекло, а это было прошлым августом, и он, представляешь, был без рубашки…»
– Неужели?
– Точно! – взвизгнула одна из собеседниц. – Представь, его грудь и соски расплющились на мокром стекле.
– Бывает же такое, – взволнованно выдохнула другая. – Ну просто не верится!
– А она смотрела… ну, то есть понимаешь, и подумала, что…
– Нет! Быть того не может!
– Так ты знаешь, она открыла дверь и велела ему влезть!
– Боже мой, какой ужас!
– Я сказала ей: «Элис, ну как ты додумалась до такого? Ведь он же мог…»
– Она его что, взяла с собой?
– Она готова на все… то есть я согласна, она, конечно, не красавица, но…
Я перестал их слушать и, обежав глазами зал, неожиданно обнаружил, что женщина в белом платье смотрит в мою сторону. Она улыбнулась своему приятелю или мужу, извинилась, а потом, как ни странно, направилась прямо ко мне, держа в руке бокал с вином. Вблизи она была столь хороша, но в ее лице я заметил озадачившую меня решимость. Темные брови, светлые волосы собраны в пышную прическу. Нитка жемчуга. Грудь, высоко вздымавшаяся под плотно облегавшим ее шелковым платьем, цвет которого при ближайшем рассмотрении оказался не белым, а персиковым – чарующим и привлекательным. Я не мог поверить, что она намерена побеседовать именно со мной, однако она улыбнулась мне, подойдя совсем близко, словно старому знакомому, села рядом, положив ногу на ногу, и повернулась ко мне лицом.
– Знаете, мистер Рен, – сказала она глубоким гортанным голосом, – ваша фотография просто отвратительна.
Я заглянул в глаза, сиявшие голубизной:
– Та, что врезана в мою колонку?
Она кивнула:
– На ней у вас слишком тощая шея.
– Что делать, там я такой, каким был несколько лет назад, в дни моей ушедшей юности.
– Надо сделать новую. – Она улыбнулась.
Я молча кивнул в знак благодарности.
– Я иногда читаю вашу колонку, – сказала она.
– Я рад.
Она сидела достаточно близко, думаю, затем, чтобы я понял, на какие места она наносит духи.
– Но должна вам сказать, – она нахмурилась, – это не очень хорошо, то есть вы всегда прекрасно пишете и все такое, – легкий жест заменил ей недостающие слова, – но, мне кажется, плохо, что вам приходится бывать в таких местах, где обязательно случается что-нибудь ужасное. Вы, должно быть, видели немало страшных вещей, не так ли?