— Кулаки, — выбрал жрец истины, — сначала я ударю, потом ты.
Все матросы, лежавшие на кошмах и циновках, захохотали. Грузный, просоленный ветрами морской волк и тщедушный сутулый лекарь, похожий на мумию, степенно вышли на середину двора.
Матрос набычился. Ахтой медленно обошел вокруг него раз, второй. Нетерпение зрителей нарастало.
Хозяин постоялого двора поманил Астарта рукой и, когда тот подошел, сказал:
— Саргад Альбатрос тебя ждет, парень.
Матрос обливался потом, а Ахтой все медлил.
— Бей! — не вытерпел матрос.
Ахтой с любопытством разглядывал его волосатый живот и вдруг несильно ударил сухоньким кулачком в солнечное сплетение.
Матрос охнул и прошептал:
— Братцы… ничего не вижу.
— Ложись спать, к утру пройдет, — посоветовал ему Ахтой.
Астарт вышел в раскрытые рабом ворота…
— Приветствую тебя, адон Саргад из рода Альбатросов, — Астарт слегка поклонился.
Могучий седовласый старец ударил в ладоши. Из полутьмы комнаты неслышно выскользнула рабыня.
— Зажги светильник!
Он заметно сдал с тех пор, как в последний раз видел его Астарт: постарел, поседел, лицо изрезали морщины, но фигура сохранила стройность, а руки — силу.
При свете благовонных плошек старец не спеша разглядывал посетителя.
— Приветствую тебя. Астарт — твое имя? Так мне передал корчмарь.
Рабыня принесла молодое пальмовое вино, и оба финикийца сели за низенький столик из красного дерева.
— Ты просишься с нами, — сказал старец, но все экипажи давно набраны. И кто ты такой — никому не ведомо.
— Ты меня сделал кормчим, адон Саргад, — Астарт убрал густые волосы и показал серебряную серьгу с дельфином.
— Мальчуган на плоту? — удивился старый моряк. — В тирской луже?
— Значит помнишь, я рад.
— Но я о тебе ничего не слышал как о кормчем, а бунтари на моих кораблях долго не держатся: или становятся покорными, или сбегают.
— Я тебе, адон, ничего не обещаю. Моя ненависть всегда со мной, и боги перед ней бессильны. Я прошу взять меня и моего друга в один из твоих экипажей.
— Кого же ты ненавидишь?
— В мире всегда достаточно зла…
— Значит, не только ты, но и твой друг, лекарь-мемфисец?
— Ты хорошо осведомлен, адон.
— Лекаря я могу взять. Но ему придется немало потерпеть из-за своей красной кожи. Наши ребята не любят египтян после карательных походов фараона, хотя мы и служим фараону. Слышал, сколько наших соплеменников погибло у Блаженного острова? Целый квартал хананеев обезлюдел… Попытайся убедить любого из моих кормчих, что ты им нужен.
— Я согласен простым гребцом.
— Э-е, братец, кормчим тебя никто и не думает брать. Моли богов, чтоб нашлось место на скамье гребцов. В нашем плавании любой человек ценность. У меня гребцами свободные мореходы, рабов на борту не будет.