Пока на сцене голландцы, я выбегаю в фойе и вижу возбужденно беседующих Лену Гремину и Урса.
– Он говорит, что половина гостей недовольна приемом!
– Что??!! – не верю я своим ушам: наши из кожи вон лезут в условиях инфляции, жары и языкового барьера.
– Они заплатили три с половиной тысячи марок и вправе рассчитывать на комфорт за эти деньги, – говорит Урс жестяным голосом.
– Покажи, кто именно недоволен!
– Вон та дама из Голландии. Ее не накормили обедом, и она потратила на это свои десять долларов!
– Послушай, Урс, – я чуть не вцепляюсь в его рыжие волосы, – ведь ты знаешь, что она живет у главного режиссера театра МГУ, который пустил в свое помещение бесплатно! Ты прекрасно видишь, что он целый день помогает здесь, и твоя голландка тоже не слепая, чтобы не видеть этого! Пойди спроси, обедал ли он сам! И завтракал ли!
– Но порядок есть порядок, – твердо отвечает Урс.
– Хорошо, если порядок есть порядок, то мы сейчас вернем ей обеденные доллары, а вы заплатите за аренду помещения в марках!
При слове «марки» Урс немедленно переводит разговор на другую тему.
На моем пути возникает Анита из Амстердама: с каменным лицом она моет каменный пол руками ужасной тряпкой, полоща ее в ведре с ужасной водой.
– Анита, кто тебя заставил мыть пол? – ужасаюсь я. Анита смотрит на меня скорбными глазами и продолжает мыть.
– Что случилось? – спрашиваю я у наших. Они пожимают плечами:
– Не знаем. Пытались забрать ведро и тряпку, молчит, не отдает. Может быть, она понимает только по-голландски?
– С утра понимала по-немецки и по-английски. Урс, как насчет нервных срывов среди участников каравана?
– Все нормально. Это такая театральная эстетика. Она так медитирует. Она собирается вымыть весь мир, – поясняет Урс.
– Аниточка! Приходи ко мне домой помедитировать!
– И ко мне! И ко мне! – веселятся наши.
– Маша! – кричат сверху. – Бегом! Опять склока за кулисами!
* * *
Остается собрать вещи, раздать поручения и пережить уличный праздник. А праздник, конечно, проваливается, потому что мы не умеем праздновать. Тем более улично. И ни один из русских актеров, да и вообще из русских, кроме меня и Ленки, не является. Потому что все понимают, что снять с поезда мы уже никого не успеем просто физически, так зачем выполнять обязательства?
И на огромном газонном поле перед Дворцом пионеров на Воробьевых горах немецкая клоунесса натужно веселит публику, и играет голландский духовой квартет, и Лена Гремина читает текст о Владимирке, по которой сначала везли декабристов, потом разночинцев, революционеров, репрессированных, пленных немцев, а вот сегодня поедем мы с миссией евразийского братства. И конечно же, играет Миха Погачник. И непонятно откуда, буквально с неба, берется странный ансамбль «Духовные танцы мира» и спасает праздник. Руководитель ансамбля ставит всех в круг и заставляет гигантский хоровод танцевать что-то эклектичное и радостное. И светит солнце. И мы с Урсом остервенело ругаемся по вопросу «кто виноват?», и вдруг, глянув друг на друга, понимаем, что просто страшно измотались за эти дни и уже не контролируем себя, и смеемся, обнимаемся и едем на вокзал.