А она… Анна… У нее никогда не будет такого пальто, и таких ног, и маленькой задницы. И никто из этих мужчин не позовет ее в кино и не скажет в темноте: «Я люблю тебя, я умираю…»
Анна заплакала.
– Ты чего? – толкнула ее Лида.
– От зависти, – тихо объяснила Беладонна.
И это было правдой. Не столько от зависти, сколько от печального сознания: у нее никогда ничего не было. И уже не будет. Только одна капля, две капли, три капли…
Анна вернулась домой, не протрезвев. Олег был на дежурстве. Ирочка спала.
– А я пьяная, – доверчиво сообщила Анна собаке. Надо же было с кем-то разговаривать.
Собака сильно выросла и за два месяца превратилась в здоровенную лохматую дуру. Похоже, один из ее родителей – ньюфаундленд. Из тех, кто в горах спасает людей. Собаку выгоняли в коридор. Там было мало места, негде развернуться, и собака двигалась, как маневровый паровоз по рельсам: вперед – назад.
Анна села к телефону и набрала Вершинина. Позвонила прямо в сердце семьи, что против правил. Подошел он сам. Услышала его голос.
– Привет, – поздоровалась Анна. – А я сейчас посмотрела в зеркало. У меня такая морщина на лбу, что в нее вполне может залезть немец, как в траншею, и отсидеться. И его не будет видно.
– Пьяная, что ли? – догадался Вершинин.
– Ага… – созналась Анна.
– Я тебе позвоню, – тихо-заговорщически пообещал Вершинин. И вдруг бодрым голосом произнес: – Да, да…
Это значило – появилась жена.
Ирочка шла по незнакомой планете и вдруг оказалась в квадрате.
Стены квадрата были в клеточку. Посреди – что-то лохматое. А в углу – не лохматое и возвышающееся. Ирочка с удивлением всматривалась. Когда-то она это видела. Ирочка напряглась. Заболела голова. КОМНАТА, вспомнила она. СОБАКА. ЧЕЛОВЕК. И она тоже ЧЕЛОВЕК. Но в углу не она. Значит, кто?
Девять часов утра. Анна отсчитала четыре капли, подняла голову и вдруг увидела, что Ирочка смотрит на нее. Не вообще, а именно на нее. Рассматривает. Это было так неожиданно, что Анна вскрикнула.
Люди кричат от ужаса и от противоположного чувства, которое на другом конце ужаса. Как оно называется, это противоположное чувство? Счастье? Пожалуй, от укола счастья, от его мгновенного воздействия.
Анна вскрикнула. Собаке тут же передался ее ликующий заряд. Она вскочила и, обезумев от возбуждения, лизнула Анну горячим языком по лицу. Потом метнулась к Ирочке и лизнула Ирочку.
По пятнадцатиметровой комнате большим мохнатым шаром металось чистое ликование.
Анна схватила телефонную трубку. Надо было сообщить Олегу генеральную новость жизни.
Недосып, недообщение, часы и капли, ее труд и терпение – все сомкнулось в одно и теперь называется – ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ ДИНАМИКА.