Скорбная, страдальческая гримаса исказила бледное лицо Лили.
— Прежде чем принадлежать тебе, я уже принадлежала Далецкому, — медленно заговорила она надорванным голосом. — Я тебя ненавидела. Ненавидела за то, что ты покупал меня, точно какую-то вещь. Ты тогда не считал меня достойной быть твоей женой… Моя гордость страдала, но я пошла к тебе на содержание, потому что это все-таки было лучше и легче, чем жить у матери… Но прежде чем отдаться тебе за деньги, я решила отдаться в силу бескорыстного влечения какому-нибудь другому мужчине. В тот вечер, когда был закончен наш постыдный торг в доме моей матери, судьба свела меня с Далецким. Ты уехал. Мать с Жоржем, Ютановым и бароном сели играть в карты, а я поехала с Далецким в Петровский парк и там, в загородном ресторане, отдалась ему… Я тогда была в надрыве и точно так же, как Далецкому, отдалась бы всякому другому, лишь бы не ты, понимаешь ли, не ты первый воспользовался мною!.. — Лили зарыдала и, закрыв лицо руками, тяжело опустилась на стул. — Я понимаю, как все это грязно и скверно!.. — продолжала она, содрогаясь от рыданий. — Прежде я не решилась бы тебе сказать об этом, но теперь не могу молчать!.. Далецкий для меня больше не существует! Ради его жены, я покончила с ним и никогда к нему не вернусь. Но и с тобой жить не могу, скрывая на душе такую тяжесть!..
В передней раздался звонок. Через столовую прошмыгнула Берта.
Рогожин хотел было крикнуть ей, что они никого не принимают, но задохнулся и не произнес ни слова.
Прошло несколько томительных минут, и в столовую, шурша шелковой юбкой, вошла Анна Ивановна.
Увидев вошедшую мать, Лили прекратила плакать и, поспешно отерев от слез лицо, поднялась ей навстречу.
Анна Ивановна, не желая вмешиваться в «семейные дела дочери», сделала вид, что ничего не заметила, нежно поцеловала Лили и сразу начала разговор о каких-то пустяках.
Рогожин выбрал удобную минуту и, простившись, уехал. Он настолько был потрясен неожиданным признанием Лили, что не мог скрыть волнения от Анны Ивановны. Павел Ильич задыхался, лицо его исказила судорожная гримаса.
Лили бросилась за ним в переднюю, но Рогожин молча остановил ее жестом руки.
— Я… я сообщу вам о своем решении письмом, — пробормотал он.
Лили поглядела ему вслед испуганными, широко открытыми глазами и возвратилась в столовую к матери.
— Что произошло у тебя с Рогожиным? — с беспокойством спросила Анна Ивановна.
— Я сказала ему, что отец моего будущего ребенка не он, а Далецкий, — ответила Лили, опустив глаза и сосредоточившись на том, чтобы не разрыдаться снова. Слезы теснили ее грудь и назойливо подступали к горлу.