Прекрасное и стройное тело Лили содрогалось от судорожных рыданий.
— Да и что ужасного в положении любовницы? — продолжала Анна Ивановна. — Сотни и тысячи девушек, нисколько не хуже тебя, не заботясь совсем о замужестве, живут на содержании у порядочных и богатых мужчин! А сама я? На что я существовала и содержала тебя в гимназии? Ты думаешь, что покойный отец много нам оставил? Кроме грошовой пенсии, ничего! Ее не хватает даже для уплаты за квартиру. Я, если хочешь знать, жила на содержании у нечистоплотного, противного старика! Рогожин же молод, даже почти красив. Значит, ты находишься несравненно в лучших условиях. Понимаешь ты это или нет? Я и не ожидала, что ты у меня такая дура! На твоем месте я и задумываться-то не стала бы, а не то что приходить в ужас. Позаботься-ка лучше о том, чтобы не упустить случая! Надо ковать железо, пока горячо. Рогожин влюблен в тебя, как дурак! Необходимо пользоваться этим. О, у меня давным-давно были бы в руках уже десятки тысяч рублей!.. Рогожин ведь не любит грошовничать.
Лили перестала плакать, а только тяжело вздохнула. Бледное, осунувшееся личико ее приняло тупое, безжизненное выражение.
Анна Ивановна наклонилась к дочери и обняла ее.
— Ты пойми, что я еле-еле свожу концы с концами!.. — снова начала она, но уже в более примирительном тоне. — Сама я уже почти состарилась и в глазах мужчин не имею никакой цены. Старикашка мой был скуп, как сорок тысяч жидов, и при всем моем умении и желании я не смогла обеспечить себя на старость. Ты же так красива, в полном расцвете молодости и сил! Рогожин богат, как Крез, и при этом щедр и чужд всяких мелочных расчетов. На других мужчин, которые бывают у нас в доме, надежда плохая. Они годны только для декорации. Некоторые из них и не прочь бы жениться на тебе, но какой из этого толк? Они не имеют и тысячной доли того состояния, каким обладает Рогожин. Наступило тяжелое молчание.
— Ты живешь только на то, что дает тебе Рогожин? — вдруг спросила тихо и задумчиво Лили.
— Почти, — ответила Анна Ивановна. — У всех других наших гостей редко когда удается занять сот-ню-другую рублей.
— Но ты все-таки не стесняешься занимать и у них?
— Ах, Господи, иначе с какой же стати я стала бы поить и кормить всю эту ораву?
Лили отстранила от себя мать, поднялась из кресла, медленно прошла в свою комнату и заперлась на ключ.