Пожав плечами, она пошла в свой кабинет и в раздумье села к письменному столу. Без всякой цели переставив с места на место разные безделушки, Анна Ивановна положила, наконец, перед собой розовый листок почтовой бумаги и обмакнула в чернила перо. Тотчас же разрозненные мысли, мелькавшие в ее голове, сложились в определенные фразы, и перо быстро заходило по бумаге.
«Дорогой Павел Ильич! — писала Анна Ивановна Рогожину. — Вы поступили крайне неосторожно, так прямо и открыто объявив Лили о своих чувствах и намерениях. Вы, очевидно, упустили из виду, что это — девушка, почти не знающая жизни и только два года тому назад окончившая гимназию. Лили возвратилась домой в страшном отчаянии, возмущенная до глубины души и, передав мне сделанное вами ей предложение быть вашей любовницей, разрыдалась чуть ли не до истерики. Мне с большим трудом удалось вразумить ее и успокоить. Теперь она, без сомнения, поняла, насколько была глупа и наивна. Подождите денек-другой, и я уверена, что Лили вполне примирится с вашим предложением и согласится принять его. Я приложу все свои силы, чтобы уговорить ее. Приезжайте, по обыкновению, вечером в четверг как ни в чем не бывало, и, думаю, все устроится к общему благополучию. Если вы приедете пораньше, за час или за два до приезда других гостей, то вам удастся побыть с Лили наедине, вы переговорите с ней и, без сомнения, помиритесь. Милые бранятся — только тешатся… Не так ли? Крепко жму вашу руку. До скорого свидания».
Подписав письмо, Анна Ивановна вложила его в розовый конверт, заклеила его, надписала адрес и позвонила.
Вошла молоденькая и нарядная горничная.
— Вы свободны? — спросила Анна Ивановна.
— Да, — ответила горничная.
— Знаете, где живет Павел Ильич Рогожин?
— Как же, барышня раз посылала меня к нему с запиской.
— Так вот, отнесите ему это письмо. Горничная взяла письмо и удалилась.
Анна Ивановна с довольной улыбкой подошла к зеркалу, поправила сбившиеся волосы, внимательно рассмотрела мелкие морщинки возле глаз и вздохнула.
В это время Лили, почти не спавшая ночь, лежала в постели и напряженно думала о том, что ей теперь делать. Несмотря на цинизм и разврат, которыми словно была пропитана вся атмосфера в квартире матери, Лили во многих отношениях оставалась еще мечтательной и наивной. Слушая двусмысленные речи подвыпивших мужчин, их циничные остроты, она наполовину не понимала их смысла, а если и смеялась, то потому, что смеялись другие, и от выпитого шампанского было как-то особенно весело.
Лили не сопротивлялась, когда Рогожин и другие мужчины целовали ее обнаженные руки и плечи. Она видела, что чем более развязно и смело держала себя, тем более вызывала одобрительных улыбок и взглядов и матери, и гостей.