Однако с представителем местного Совета, большевиком Протаповым, у нее установились скорее товарищеские отношения. Она писала: "Мое положение было достаточно прочным, и я могла многого добиваться, главным образом потому, что я женщина. Объяснить это можно различно. На мой взгляд, это объясняется тем, что большевистски настроенная масса в самом факте существования городского головы-женщины видела явную революционность, такое сильное отречение от привычек старого режима, что как бы до известной степени самим фактом этим покрывались с большевистской точки зрения контреволюционные мои выступления. Я была, так сказать, порождением революции - и потому со мной надо было считаться. С другой стороны, мне прощалось многое, что большевики не простили бы ни одному мужчине [...], и, наконец, третьим элементом в их отношении ко мне была просто уверенность, что я достаточно смела [...]. Фактически, это могло так казаться благодаря тому, что только таким образом можно было работать. Если я в результате какого-нибудь спора с Советом чувствовала, что дело идет к моему аресту, я заявляла: "Я добьюсь, что вы меня арестуете", - на что горячий и романтический Протапов кричал: "Никогда! Это означало бы, что мы вас боимся".
В ее смелости нельзя было сомневаться, особенно когда она своим авторитетом и на свой риск противостояла матросам-анархистам ("делегатам" черноморского флота), которые прибыли в город с требованием контрибуции в 20 000 рублей. На специально созванном митинге под председательством Протапова она потребовала слова.
"Когда я проходила к трибуне мимо председателя, он остановил меня и шепотом сказал: "Вы полегче. Это вам не мы - не постесняются". Но я твердо была уверена, что при той опереточной активности, которой тогда были охвачены все большевики, есть способ наверняка с ними разговаривать. Я подошла к кафедре и ударила кулаком по столу. "Я хозяин города, и ни копейки вы не получите". В зале стало еще тише. Председатель Протапов опустил голову. А один из матросов заявил: "Ишь, баба". Я опять стукнула кулаком. "Я вам не баба, а городской голова". Тот же матрос уже несколько иным тоном заявил: "Ишь, амазонка". Я чувствовала, что победа на моей стороне. Тогда я предложила поставить мое предложение на голосование. Митинг почти единогласно согласился со мной. В контрибуции было отказано. Любопытно, что матросы хохотали".
Но Протапов был прав: с ними шутить было опасно. Чтобы отвлечь их от эксцессов, Лиза отправилась с ними на прогулку, которая заняла всю ночь накануне их отбытия. Рано утром она вернулась домой "совершенно разбитая", но (как отметила ее мать) "сияющая, что смогла уговорить матросов. Никого они не убили и обещали никого в Анапе не убивать". Однако "обещания этого они не выполнили. Увезли двоих: начальника милиции и учителя. Выехав из города, они утопили их в море".