Не только гостиная, не только кухня, но и ее собственная комната и Динина спальня оказались беззащитно оголены, бесстыдно открыты для чужого взгляда. Элизабет представила, как кто-то наблюдает за ней, как совсем недавно наблюдал за Диной: смотрит, как она ходит по комнате, переодевается, ложится спать, при включенном свете видно еще лучше. А вдруг… – забилась лихорадочная мысль, и Элизабет дернула палку трубы правее. Сначала та застопорилась, попыталась сопротивляться, но потом все же легко выловила окна коттеджа, сейчас, летом они были открыты настежь. Элизабет прищурилась. Отчетливость поражала – вот кровать, постель на ней, даже складки на подушке. Даже волос внутри одной из складок, ее волос. А значит, все, что происходит здесь по ночам, особенно при свете яркой луны, тоже отчетливо видно – в деталях, в подробностях, будто кто-то подошел вплотную и разглядывает через увеличительное стекло. Каждую сбившуюся морщинку ее скомканного лба, каждую бусинку пота на ее груди, каждое движение ее раскрытых губ, каждое…
Голова бессильно откинулась назад, глаза сначала наткнулись на низкий тяжелый потолок, а потом намертво закрылись. Что она чувствовала, о чем думала? Что ничего не понимает! Что вокруг нее постоянно таится опасность! Необъяснимая, ползучая, она подстерегает, выжидает подходящий момент. А еще сковала беспомощность. Как будто Элизабет связали, ноги, руки, голову засунули в мешок, и она не может пошевелиться. Она в чужой власти. Но в чьей? Кому она нужна? Зачем? А кому нужна была ее мать?
Скользнули мимо неясные минуты, и выяснилось, что сердце не только привыкло набирать скорость, но и сбавлять ее, что сознание умеет не только плыть, удаляться, но и возвращаться в реальность. Вот и сейчас там, за плотно закрытыми ресницами, оно, расплывшееся в сумятице, стало снова хоть как-то собираться в единый, пытающийся нащупать смысл фокус.
«А вдруг все это случайность, простое совпадение, – мелькнула первая неуверенная мысль. – И труба, и примостившаяся напротив ее дома пристройка? Но бывают ли такие совпадения?»
– Ах, так ты здесь, милая, – раздался сзади жизнерадостный голос. – Смотришь в телескоп Бена?
Элизабет повернулась – действительность наплывала на нее улыбающимся лицом Джины, сейчас, когда все выглядело неотчетливо, когда цвета и грани оказались сглажены, она была пугающе похожа на Дину. Как будто она искусственная копия, только улучшенная – моложе и радостнее.
– Ну и что ты там увидела? – Джина подошла, обняла Элизабет за плечи, прижалась высокой упругой грудью, приникла на секунду щекой к щеке Элизабет. Облако духов, манящих родным до боли запахом, вновь затуманило голову, качнуло комнату сначала влево, потом назад, и пока та пыталась вернуться на прежнее место, Элизабет услышала тихое дыхание, закручивающее теплый шепот в самую сердцевину мозга: