– Но что же делать? Куда тебе идти? А если он заявит в полицию и они начнут тебя искать? – продольные борозды сжали лоб Рассела в кожаную гармошку. Он развел руками.
– Он не пойдет в полицию, – покачала головой Элизабет. – Он боится полиции.
– Ах да, ты мне говорила, – Рассел замолчал, подумал. – Ну и куда тебе деться? Родственников у тебя, насколько я понимаю, нет? – Снова пауза. – Ну да, – согласился сам с собой Рассел и замолчал.
Они стояли вдвоем, прислонившись к ограде, молчали. Теплый вечер переходил в теплую ночь, цикады неистовствовали где-то позади, поток машин поредел, шелест каучуковых шин все еще пытался заглушить стрекотание цикад, но уже не мог.
Постепенно Элизабет успокоилась, слезы закончились, оставив лишь засохшие борозды на щеках, будто она с утра не умывалась. Но ей было безразлично, на смену слезам пришли слабость и сонливость, видимо, на истерику ушло слишком много сил.
– Ты не волнуйся, – говорил Рассел, – мы что-нибудь придумаем. Не может быть, чтобы мы не смогли придумать. Ты не волнуйся. – И снова замолкал.
– А я не могла бы пожить у вас? – Элизабет давно решила, что поедет с ним. Он должен взять ее с собой, она поживет у него, а дальше будет видно – просто она не хотела напрашиваться, ждала, когда он предложит первым. Но он все не предлагал, вот и пришлось сказать самой, сколько же можно так стоять?
Рассел молчал. Потом вздохнул:
– Не знаю, Лизи. Я думал об этом… но это же большая ответственность, ты пойми. Я часто в разъездах, да и жизнь я веду… – он замялся, – как тебе сказать, независимую, что ли. Непонятно, как ты в нее впишешься. – Рассел покачал головой. – Я знаю, что тебе нужна помощь, я хочу тебе помочь… – вздох, – но не знаю…
Элизабет подняла на него глаза, она молила взглядом, он в жизни не видел такого умоляющего взгляда.
– А что же делать? Не могу же я остаться здесь, на улице, а домой к нему я точно не пойду. Вы же сами говорили, что это опасно. Возьмите меня к себе, ну на время, я не буду вам мешать. Совсем не буду. – Если не подействовал умоляющий взгляд, то мольба в голосе не могла его не тронуть.
Он посмотрел на нее, улыбнулся пусть дежурной, но ободряющей улыбкой, кивнул.
– Хорошо, поживи у меня, дом у меня большой, место найдется, а после что-нибудь придумаем. – Снова посмотрел. – У тебя деньги-то есть хоть какие-то? – И тут же, не дожидаясь ответа, махнул рукой. – Хотя что за глупость я говорю, при чем здесь деньги? Пойдем к машине, я тут недалеко припарковался.
Потом, уже сидя в машине, уже проехав с полмили, Рассел сказал: