— И ты еще спрашиваешь? — вскричал юноша. — Боже, какое счастье сулит мне грядущая зима! Сколько приятных вечеров проведу я с тобой, сидя у камина!
— Дай мне слово, что ты не нарушишь моего душевного спокойствия.
— Постараюсь быть таким же хладнокровным, как ты.
— Я вовсе не хладнокровна. Просто во мне нет страстных порывов, и тебе советую их сдерживать.
За ужином Эмма подняла свой бокал, чокнулась с Казимиром и шепнула ему:
— За счастливое будущее!
На прощание, садясь в коляску рядом с матерью, она протянула ему руку и прибавила:
— Можешь поцеловать ее, я тебе не запрещаю.
Юноша впился губами в изящную маленькую ручку, которую у него быстро отняли.
— До свидания! — раздалось в ночной тишине, и сытые вороные лошади помчались по дороге, поднимая целое облако пыли.
Весь следующий день Казимир провел со своей матерью, а вечером принялся укладывать чемодан. На этот раз расставание было для него не так тягостно, как прежде — его манил за собою чудный призрак.
Рано утром он был уже на ногах и вышел в сад, где вскоре столкнулся со своей матерью. Глаза старушки были заплаканы. Она села рядом с сыном на скамейку и молча пожала ему руку.
— Обещай мне, — начала она, с трудом сдерживая душившие ее рыдания.
— Что такое, милая мама? — спросил молодой человек, горячо целуя ее руки.
— Будь осторожен… Эмма…
— Да она и слышать не хочет о моей любви!
— Она так говорит, но я этому не верю… Предчувствие редко обманывало меня… она теперь не случайно тебя преследует… тебе грозит опасность.
— Даю тебе слово, что я буду осторожен.
Ровно в два часа пополудни приехала Эмма в дорожной карете, нагруженной сундуками, шкатулками и картонками. Горько плакала старушка Ядевская, расставаясь с сыном, и потом долго глядела вслед удаляющемуся экипажу.
Молча смотрели молодые путники на мелькающие мимо них поля, нивы, рощи, села и убогие деревушки. К югу тянулись стаи диких уток, в воздухе раздавались отдаленные звуки свирели или заунывной малороссийской песни.
Наконец Эмма обратилась к своему спутнику с вопросом: «Не знаком ли он с графом Богуславом Солтыком?»
— Нет, — отвечал Казимир. — Но я слышал от моих товарищей, что это какая-то странная личность, непонятная смесь Гамлета с Монте-Кристо.
День клонился к вечеру. Вдали показались позолоченные купола киевских соборов; на западе небо было красно, как огонь. Вскоре наступили сумерки. Вся окрестность подернулась легким туманом; на небе одна за другой засверкали звезды; карета въехала в густой лес. Кучер остановил лошадей и зажег фонари. Вдруг в стороне от дороги, над болотом, что-то блеснуло.