Всадники переглянулись. По их лицам нельзя было понять, принимают они это предложение или нет. Во всяком случае, спешиваться они не торопились. Между тем их пешие спутники, распахнув дверь ближайшей хижины, бесцеремонно заглянули внутрь.
— Возможно, ты лучше меня сумеешь объяснить своим друзьям, что им следует вести себя достойно? — спросил Де'Уннеро, обращаясь к певице. — Мы дружелюбно настроены к гостям, но это не значит, что можно в отсутствие хозяев совать нос в их дом.
— Зашли посмотреть, велика важность, — бросил в ответ долговязый всадник.
— Вскоре жители нашей деревни вернутся домой с охоты, — продолжал Де'Уннеро, которому уже надоели все эти приторно-вежливые фразы. Если шайка решила угрожать ему или напасть на него, пусть покажут свое истинное лицо как можно раньше. — Уверен, они позволят вам оставаться здесь столько, сколько вы пожелаете, и с удовольствием послушают ваши песни и баллады, а за доставленное удовольствие вознаградят вас обильной едой и теплыми постелями.
Певица с любопытством поглядела на Де'Уннеро и, не слезая с лошади, изящно поклонилась.
— Быть может, и они расскажут мне какие-нибудь замечательные истории, из которых я смогу сложить новые песни, — сказала она.
— Пока что я слышал от тебя лишь старую песню, известную любому ребенку в Хонсе-Бире, — пустил пробный шар Де'Уннеро.
Его интересовало, не заставят ли эти слова хорошенькую певицу нахмуриться.
Нет, она лишь рассмеялась и ответила:
— Боюсь, мир стал слишком скучным. Великие войны остались в прошлом. Люди успели забыть даже про чуму.
— Да будет тебе пыль в глаза пускать, — бросил долговязый и презрительно сплюнул. — Ишь, корчит из себя знаменитую на весь мир сочинительницу баллад. Как же, упоительные мелодии, слова, бередящие душу. А на самом деле ты просто Садья. Обыкновенная девка, которая ничем не лучше каждого из нас.
Женщина прищурилась и одарила долговязого столь угрожающим взглядом, что даже Де'Уннеро стало не по себе. «Нет, эта певичка не так уж проста», — подумал он.
Но Де'Уннеро сейчас было не до их перепалки. Боковым зрением он уловил какое-то движение и повернул голову туда. И точно: пешие бродяги теперь зашли в так называемую общую хижину.
— В моих родных краях подобные слова сочли бы достаточно оскорбительными, — сказал бывший монах, вновь поворачиваясь в сторону долговязого.
Тот зло посмотрел на него и снова сплюнул, причем на этот раз его плевок угодил под ноги Де'Уннеро.
Бывший монах сдержал подступивший гнев. Еще не время…
Тем временем пешие бродяги направились к следующей хижине. Де'Уннеро решил, что с него хватит дипломатии.