Себастьян помрачнел, заслышав легкую нотку осуждения в ее голосе, потом они сошлись снова, и он ответил.
– Да. В этом нет секрета.
Тем не менее, вы прежде не упоминали об этом.
Ее тон задел его.
– Нет. Не думал, что вам интересно. Я не стыжусь своих занятий.
– Не сомневаюсь!
Ему стало неприятно. Великое множество людей в светском обществе владели фабриками, шахтами и заводами, но не признавались в этом публично.
– По сути, у меня несколько фабрик.
– В самом деле? – мисс Мерридью сделала вокруг него оборот, задрав носик.
– Фабрики по переработке шерсти, а также хлопковые фабрики.
– Очаровательно.
Несколько движений в танце, и он снова смог заговорить с ней:
– И у меня нет ни малейшей причины стыдиться этого.
– Да и с какой стати? И, полагаю, у вас тоже дети работают в ужасающих условиях и много часов, чего уж тут стыдиться? – она прямо встретила его взгляд, ожидая ответа.
Себастьян так разозлился, что отказался отвечать.
Воцарилось неловкое молчание. Она остановилась на полушаге.
– Да. Вы эксплуатируете маленьких детей в ужасных условиях ради собственной выгоды.
Он заставил себя произнести невыразительным голосом.
– Я использую детский труд. Ни одна фабрика в Англии не обходится без этого. Но условия не ужасные...
– Я всецело и безоговорочно не одобряю использование детского труда на фабриках.
– Вы не имеете об этом представления.
Если бы на фабрики не нанимали детей, то он, его брат, матушка, малышки-сестры умерли бы с голоду. Уж будьте покойны, получив опыт из первых рук, он сделал ряд перемен с тех пор, как стал владельцем.
– Я прослушала несколько выступлений по этому предмету, и их описания сильно потрясли меня. Дети, даже малыши, заперты на фабриках по двенадцать-четырнадцать часов в день, зарабатывая на кусок хлеба!
– Мои рабочие – не малыши...
– Как вы можете, как может любой человек, называющий себя джентльменом, оправдывать такое! Толстеть на страданиях детей.
Толстеть! Рассердившись на ее упреки, он повысил голос.
– Я не толстею!..
Но мисс Мерридью, удалившись, не дала ему возможности оставить за собой последнее слово. Она величественной поступью ушла, оставив его в одиночестве.
Себастьян смотрел ей вслед, злясь на себя и на нее. Он понимал, о чем она спрашивала, о чем все эти люди шептались за его спиной: дескать, что ему надо от этих девочек-сироток. Девочек такого сорта. Она не могла знать, – знали лишь несколько посвященных, – что приют Тотил Филдс предназначен для спасения детей от детских публичных домов! Даже при этих условиях он сходил с ума от мысли, что подозрения зашли так далеко, чтобы приписывать ему использование маленьких девочек! Или любых других детей!