— Нет, — отвечает он. — Мне не выдержать обоих. У меня руки не работают. — Это истинная правда: его руки дёргаются в судорогах, ладони пусты. Из трёх трезубцев остался только один, и тот — в руках у Пита. — Прости, Мэгс. Я не смогу, не смогу!..
А дальше случается нечто настолько неожиданное и так быстро, что я не успеваю и пальцем пошевелить, чтобы воспрепятствовать этому. Мэгс поднимается, целует Дельфа в губы и, прихрамывая, бросается прямо в туман. Её тело мгновенно охватывают дикие конвульсии, и она в ужасном танце смерти падает на землю.
Я бы закричала, но моё горло охвачено огнём. Я делаю один бесполезный шаг в её направлении и тут слышу выстрел из пушки — её сердце остановилось, она мертва. «Дельф?» — хрипло зову я, но он уже повернулся спиной к этой сцене и продолжает свой бег прочь от тумана. Таща за собою онемевшую ногу, я хромаю за ним — а что ещё остаётся делать?
Время и пространство искажаются, перекручиваются... Похоже, что туман проник не только в моё тело, но и в мозг: мысли мои путаются, всё кругом кажется нереальным, призрачным. Только какой-то глубокоукоренившийся животный инстинкт самосохранения заставляет меня ковылять вслед за Дельфом и Питом, вынуждает двигаться, хотя, по-моему, я уже мертва. Во всяком случае, частично, а остальное на пути к смерти. Мэгс и вправду мертва. Это единственное, что я точно знаю, или думаю, что знаю, потому что в этом нет никакого смысла...
Свет луны блестит в бронзовых волосах Дельфа, бисеринки тумана на моём теле донимают жгучей болью, нога окончательно превратилась в деревяшку. Я следую за Дельфом до тех пор, пока он не падает недвижим на землю, всё ещё с Питом на закорках. Кажется, я не в состоянии остановиться и продолжаю двигаться по инерции, неведомая сила толкает меня вперёд. Я спотыкаюсь о груду их неподвижных тел и добавляю к ним ещё одно — своё. «Вот здесь, на этом самом месте, в это самое мгновение нам всем и крышка», — думаю я. Но мысль эта какая-то безразличная, абстрактная и не причиняет мучений, чего нельзя сказать о теле, которое так и выкручивает от боли.
Я слышу, как стонет Дельф, и мне удаётся сползти с груды. Теперь я могу ясно видеть стену тумана, которая приобрела жемчужно-белую окраску. То ли мои глаза отказывают, то ли лунный свет шутки шутит, но с туманом, похоже, происходит какое-то превращение. Точно, он становится гуще, словно прижимается к оконному стеклу и вынужден осесть на нём. Я вглядываюсь острее и обнаруживаю, что из тумана больше не вытягиваются пальцы. Фактически, газ прекращает двигаться вперёд, полностью останавливается. Как и другие ужасы арены, свидетелем которых я была, он достиг границ своей территории. Либо это, либо распорядители Игр решили пока нас пощадить.