Все качается. Все так зыбко. Все может рухнуть в любой момент. Я стою перед тобой и тереблю руками член. Время остановилось, оно подыгрывает нам. Я представляю тебя рядом с собой, но не здесь, а дома. Далеко, там, где теплое одеяло и огромный теле визор. Такое вот тупое человеческое счастье. Мы лежим под этим одеялом и смотрим фильм про любовь. На тебе фланелевая пижама. Я снимаю ее и целую тебя прямо в татуировку на бедре… Если я и сошел сума, то давным-давно. Лечиться поздно. Можно умереть прямо здесь и сейчас. Это так легко. А можно выжить и изменить мир своей любовью к тебе… Но сейчас надо стать зверем! Я УЖЕ НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЕЩЕ СЕБЕ ТАКОЕ БОЛЬНОЕ ПРЕДСТАВИТЬ, чтобы член встал! И он, родной, рос в моих грязных руках! Еще чуть-чуть, и он сможет… Давай-давай! Я лишь в паре метров от тебя. Ты в белых, очень коротких шортах, что купила в каком-то бутике на Тверской. Твоим красивым, спортивным, длинным ножкам так идут эти шорты… Рубашка разорвана. Взгляд дикого зверька – ни грамма разума. Ничего не понимаешь. Тебя выпустили из клетки и сказали: «ФАС!» Ты маленькое, царапающееся, взбесившееся животное, а я – маньяк-игрок, стою в центре круга из таких же психопатов и, размахивая членом, ору: «Я могу! У меня встал!» И эти маньяки-коллеги хлопают меня по плечу. У некоторых из них появился шанс не проиграть свои деньги. Они радуются. И я смеюсь. Держу в липких ладонях свой, как по волшебству, вставший член и кричу: «У меня встал!» – и я плачу! Смеюсь, а по щекам текут слезы. Щиплет глаза, но я ничего не могу поделать. Я смотрю, прищуриваясь, прямо в лицо Даше, показываю ей член и плачу.
– Хард-кор-секс продолжается! – кричу я, и толпа, сначала не особо дружно, но потом все слаженнее отвечает всевозможными грубостями, которые сейчас для меня звучат как песня. Пока они орут, мы живем.
Толпа вопила: «Давай, давай!» – и мы растворились в этом крике. Снежной королеве Даше и ее ручным псам ничего не оставалось, кроме как отпустить тебя, толкнуть ко мне на растерзание. И мы бросились друг на друга…
Не знаю, кончилось ли действие наркотика или к тебе пришел какой-то волшебный глюк, но ты прильнула ко мне губами. Наши языки обвились, как змеи в брачном танце. Ты была такая теплая, такая сладкая. Вся в моей крови. Мы целовались в полной тишине. Я ласкал твою шею и груди, освободив их от обрывков рубашки. Потом мы упали на грязный бетонный пол. Стало так тихо, что можно было услышать, как кто-то дрочит, не снимая штанов. Как кто-то сглатывает слюну. Как бьется сердце каждого. Оркестр из одних барабанов отбивает дробь. Грохот сердец. Я слышал, что почти каждый сделал несколько шагов к нам. Несколько маленьких, шаркающих шагов. Они подошли поближе, чтобы посмотреть на чудо: мы лежим на ледяном каменном полу и целуемся. Ты касаешься губами моих век, и мне кажется, что раны сразу же затягиваются. Целуешь в лоб, и кровь прекращает литься по тонким дорожкам морщин.