– Щебня подсыпьте, чтобы крепче стоял.
– Не раздавите бутылку! – забеспокоился Острейко.
– Не бойся, отец…
Поддерживаемый руками, столб застыл в вертикальном положении. Яму поспешно засыпали землей. Бутылку, как советовал Наруг, закопали донышком вверх, чтобы влага не разъела пробку. Они уже притаптывали сверху землю, когда противник заметил движение у окопа, грянул далекий одиночный выстрел, свист пули полоснул, как бичом. Все скатились в траншею.
И тогда длинная очередь взметнула пыль на бруствере. Пули глухо уходили в песок.
– Растревожили мы их, как осиное гнездо! – усмехнулся, закусив губы, Острейко. – Заметили.
– Погляди, столб стоит?
Залевский высунул голову и с удовлетворением убедился, что столб стоит на месте, даже не задетый пулями.
– Порядок! Стоит!
– И пусть стоит, – неожиданно отозвался Багинский. Его слова восприняли с облегчением – он снова включался в жизнь роты и взвода, превозмогая собственную боль.
– Чтобы его свалить, им придется ударить из орудия и попасть точно, – заметил Острейко. – Зубы себе обломают, но не укусят. Знаете что? Пока мы стоим на этом рубеже, можно каждую ночь по столбу вдоль всего берега ставить, назло им. Ну, что вы на это скажете?
– Здравая мысль! Надо. Хороший хозяин огораживает свои земли, чтобы какая скотина не учинила потравы.
– На, Багинский! – ему первому поднес Бачох свою, постоянно пополняемую флягу.
– Эх, давай! За эту границу и за тех, кто ее охраняет, надо хлебнуть глоток.
Опустив потемневшие веки и запрокинув голову, он дважды хлебнул. Они, не отрываясь, глядели, как ходит его заросший щетиной кадык.
Днем в окопах оставалась лишь небольшая часть личного состава; наблюдатели бдительно следили за вспышками немецкой артиллерии: с высокого берега позиции врага хорошо просматривались.
Перед ними открывалась широкая панорама, начинавшаяся от взорванного железнодорожного моста, рухнувшие пролеты которого темным каркасом возвышались над бурой поверхностью реки, полной водоворотов, вплоть до ее излучины, исчезавшей в глубине леса. За главным руслом Одры пересекала луг другая сверкающая полоска, обнесенная валами с проволочными заграждениями, – Старая Одра и судоходный канал.
Деревушки, серые этернитовые крыши которых возвышались над фруктовыми деревьями, окопавшийся противник тоже, видимо, превратил в систему дотов. Трудно будет взламывать этот глубоко эшелонированный оборонительный рубеж.
– Мы должны приучить солдат к воде, – рассуждал на совещании командир полка. – Послушайте, капитан Поляк, ваши люди пойдут первыми. От того, сумеют ли они захватить хотя бы небольшой плацдарм, будет зависеть многое. С завтрашнего дня приказываю начать учения на лодках. Учитесь мастерски преодолевать водные преграды. Четко и с предельной быстротой производить посадку и высадку из лодок. Необходимо смело прыгать в воду. Выявить, сколько человек действительно умеют плавать. Я загляну к вам: мне самому любопытно, как пойдет дело. А теперь можете идти!