— Он же не знал, что есть мы! — гордо заявил Ромка.
— Да, вот этого он никак не мог предвидеть.
— И хромал он нарочно?
— Ну да. Подозрений меньше, и еще для того, чтобы Петр Леонидович поверил, что он где-то воевал.
— Хитрый какой. Почти как я, — сказал Ромка. — И лоб у него низкий.
— А это при чем?
— Так. Теория одна.
— Что за теория?
— Ломброзо. Чезаре, — с важным видом пояснил Ромка. — Знаешь о таком?
— Разумеется, знаю. Это выдающийся мыслитель девятнадцатого века. Он исходит из врожденных особенностей человека, которые одних людей приводят к высотам творчества и гениальным открытиям, а других — к пороку и преступлениям. Только эта теория была подвергнута критике еще при его жизни.
— А зачем же его до сих пор переиздают?
— Очевидно, потому, что его идеи до сих пор представляют для многих интерес.
— А значит, и приносят пользу, — упрямо возразил Ромка и перевел разговор на другую тему: — А где Альберт наркотики брал?
— О, это тоже длинная история. Он хоть и довольно крупная рыба, но далеко не последняя инстанция. Здесь еще копать и копать.
— Да? — воодушевился Ромка. — А кого подозревают?
— Успокойся, — остудил его пыл Андрей. — Здесь, мне кажется, и без тебя обойдутся.
— Я знаю, — вздохнул Ромка. — Ты только скажи, как Семен Аркадьевич в Горянке оказался? Мы все же его, а не Альберта, во всем подозревали. Особенно после того, как ты его на снимке узнал.
— А он в те выходные у Петра Леонидовича на даче гостил. Когда мы его попросили показать дорогу, он всего-навсего в магазин за чем-то бежал.
— А почему он всегда такой подозрительно хмурый?
— У него жена болела, он за нее волновался очень. Теперь, кажется, на поправку пошла, так что он уже улыбается.
— Как же все просто, — вздохнула Лешка в трубку параллельного телефона.
— Проще не бывает, — согласился с ней брат. — Так и напиши Темке.