Здесь только она с облегчением вздохнула. Что делать дальше, Матрена не знала. Она знала только то, что сюда не дотянется ничья рука, что в эти места не дерзнет забраться ни один сыщик, что здесь она будет в безопасности и на свободе.
Обогнув скалистый утес, Матрена вдруг увидела перед собой юношу в костюме воинственных горцев, лежавшего на обрыве, поросшем низким сосняком и мхом, и державшего в руке длинное ружье. Оба, остолбенев, смотрели друг на друга.
— Кто ты? — спросил юноша.
— А ты кто? — вопросом ответила Матрена, придержав лошадь.
— Я Метуд Иевдаш, — ответил юный герой, — тот самый, чье имя всюду знают и перед кем трепещут. Сотня храбрых гайдамаков послушна моей воле.
— А я бедная девушка. и пришла попросить твоей защиты и помощи, — схитрила Матрена и затем в коротко рассказала ему, что с ней приключилось.
— Останься у нас, — воскликнул Метуд, — мы будем почитать тебя, как королеву.
Матрена тотчас согласилась — да и что еще ей оставалось?
Они протянули друг другу руки и отправились вместе в дальнейший путь.
Когда стемнело, они добрались до маленькой лесной поляны, на которой пылал огромный костер. Вокруг костра лежало человек двадцать вооруженных с ног до головы людей. Один из них вскочил и пошел навстречу Метуду; это был его брат Симфониан. Вместе они стояли во главе шайки.
Они обменялись несколькими словами и затем подняли топоры. Предстояла, по-видимому, борьба не на жизнь, а на смерть. Но Матрена подошла и стала между ними.
— Что вы хотите делать? — воскликнула она. — Взбесились вы?
— Она моя! — пробормотал Метуд.
— Эта красивая добыча принадлежит мне, — заявил Симфониан.
— Не тебе и не ему, — спокойно сказала Матрена, — пока еще мое сердце свободно. Постарайтесь оба покорить его. С тем, кому это удастся, я и пойду к попу.
— Ладно, — в один голос сказали братья.
— А чтобы и впредь между вами не было споров, — продолжала красавица, стоя между молодыми гайдамаками с гордым и властным видом, — вы все должны отдаться под мою власть. Не годится, чтобы дела решали две головы и повелевали два голоса. Так что? Согласны вы повиноваться мне?
— Почему же нет? — сказал, засмеявшись, Метуд, — красивой женщине легче повиноваться, чем мужчине.
— Я согласен, чтобы ты была нашей королевой, — прибавил Симфониан.
Братья созвали остальных гайдамаков, и после непродолжительного совещания вся эта дикая орда присягнула красивой и хитрой девушке.
Спустя немного времени после побега Матрены, в одно прекрасное утро, управляющий сидел перед зеркалом с салфеткой вокруг шеи и с намыленным лицом и брился. Вдруг женский голос со двора окликнул его по имени. Думая, что это зовет его жена, он встал, и высунулся в окно.