Живая скамья (Захер-Мазох) - страница 4

Едва он сообразил, что перед ним не Замби, а сбежавшая Матрена — сидит в своих сафьяновых сапогах и вышитом полушубке верхом на лошади — как разбойница накинула ему на шею петлю и поскакала галопом.

Управляющему ничего другого не оставалось — если только он не хотел быть задушенным, — как выскочить в окно и как был, с салфеткой на шее, скорой рысью побежать за лошадью Матрены.

Все это было делом одной минуты. Когда управляющей опомнился, они были уже за деревней. К несчастью, никто на господском дворе не заметил его комического похищения. Первой услышала об этом его жена, которой крикнула с поля крестьянка:

— Вон едет верхом Матрена, а пан управляющий мчится за ней, как бесноватый.

Пани Замби, возвращавшаяся с прогулки, повернула лошадь.

Сначала она подумала, что муж ее помешался, но пробежавший мимо крестьянский мальчишка закричал:

— Она тащит его, как теленка, на веревке!

Матрена тем временем скрылась со своим пленником в лесу.

Когда пани Михаловская послала своих людей в погоню, было уже поздно: смелая амазонка добралась до своего убежища на скале. Теперь только пустив лошадь шагом, она оглянулась и, заметив, в каком виде бежал за ней управляющий, разразилась громким смехом.


— Матрена, — взмолился несчастный, — что ты со мной хочешь делать? Ты хочешь убить меня? Пощади мою жизнь и ты получишь денег, много денег, — сколько пожелаешь!

Бритву он все еще держал в руке. Матрена снова расхохоталась.

— Брось нож!

Управляющий послушался. Когда они добрались до разбойничьего лагеря, он, весь дрожа, упал перед Матреной на колени, и снова стал молить ее о пощаде.

— Я не буду тебя убивать, — насмешливо сказала она, — но я накажу тебя так, как ты заслуживаешь, влюбленный негодяй. Я буду с тобой обращаться не как с человеком, а как с животным, каков ты и есть, и даже еще хуже — как с неодушевленным предметом, которым я буду пользоваться, как мне вздумается.

— Накажи меня, я этого заслужил, — согласился Михаловский, — только оставь мне жизнь!

Тогда Матрена сняла с его шеи петлю.

— Одно только запомни, — сказала она, — если ты попытаешься бежать, я без всякой жалости велю повесить тебя на первом же суку.

И вот управляющий остался у разбойников. Каждый раз, когда они переходили с места на место в новый лагерь, Матрена нагружала его вещами и погоняла впереди себя, как вьючное животное. В этих случаях она называла его своим ослом и угощала его, как осла, ударами плети.

Если же они останавливались, Михаловский должен был тотчас же опуститься на четвереньки и Матрена садилась ему на спину, как на диван. Когда он был ей нужен, она только произносила: «Где моя скамья?» — и бедняга-управляющий тотчас же устраивал из своего тела удобную скамью.