Даниэль молча сложил собранные бумаги и зонтик в портфель.
— Если вы хотели добиться этого, то вам удалось.
Вероятно, самым благоразумным было сказать правду. Все же не удивительно было, что он отреагировал именно таким образом. Это все было объяснимо.
— Вы должны признать, что сами постарались ввести меня в заблуждение, — наконец, выпрямившись, ответил он.
— Во всяком случае, я ничего не сделал, чтобы развеять его. Считая, что ваши опасения возникли в результате так называемого профессионального заболевания, я тем охотнее подыгрывал вам. Вы склонны всем окружающим приписывать намерения ваших героев.
— Совершенно верно, и вы только что явились свидетелем этого. Ваш эксперимент это подтвердил.
— Я, конечно, не предполагал, что эксперимент может зайти так далеко, — сказал Дюпон.
Даниэль хотел было что-то возразить, но передумал, решив, что не имеет смысла продолжать дискуссию. Ему не хотелось быть подопытным кроликом, и у него было единственное желание: поскорее избавиться от своего гостя.
Он демонстративно посмотрел на часы.
— Уже три часа! — воскликнул Дюпон, последовав его примеру. — Действительно, я не смею вас больше задерживать.
Так как Даниэль не протестовал, посетителю не оставалось ничего другого, как надеть шляпу и взять портфель.
— Прошу извинить за… за недоразумение, — сказал он.
— Пустяки, — ответил Даниэль, вышел с ним в переднюю и открыл входную дверь.
— До свидания, мсье Дюпон.
Его гость поклонился и вышел на площадку лестничной клетки.
— До свидания, мсье Морэ.
Высокая старомодная шляпа с широкими полями, в которой он казался еще меньше, прикрывала теперь его лысину.
— Это доставило мне удовольствие.
— Так же, как и мне, — механически ответил Даниэль и так же механически пожал бескровную руку своего гостя.
Затем с огромным облегчением он запер дверь. У него было такое чувство, словно удалось избежать реальной опасности.
«Возможно, — сам себе сказал он, — я просто чувствую облегчение, ибо свидетеля своего срама больше никогда не увижу».
Взгляд упал на бутылку виски, и он налил себе бокал. Вначале курение и виски были для него лишь позерством, но со временем стали насущной потребностью.
Не поморщившись, он выпил крепкое виски и пробормотал про себя:
«Самовнушение и бессмыслица».
Вывод, сделанный Дюпоном, определенно не подтверждался, да и многие пункты были спорными. Например, тот факт, что телефон был блокирован…
Чтобы убедиться, он снял трубку. Но и теперь не было слышно гудка. Он хотел было ее положить, как вдруг отчетливо услышал в ней мелодичный бой часов с колокольчиками, пробивший три раза. Значит, на другом конце линии находились часы, отстававшие на четверть часа. После разговора с Даниэлем трубка не была возвращена на место, чтобы блокировать его телефон. Конечно, это дело рук Дюпона, кого же еще?