— Дюпон?
— Да. Он представился: говорит Оноре Дюпон. Я была совсем сонная.
— Какой у него был голос?
— Низкий… и какой-то…
— Заискивающий, маслянистый?
— Да-да, именно. Он сказал, что я единственный человек, с которым Даниэль встречался после разговора с ним. Правда, в этом он заблуждается, потому что вы тоже…
— Это что-то новое, — заметил Морис.
— Видимо, он заметил, что я не понимаю, чего он хочет. Во всяком случае, он сказал, что если я ничего не знаю, то мне нечего бояться. В противном же случае я должна молчать, иначе со мной будет то же, что и с Даниэлем. А затем он совершенно равнодушно заявил, что он убил Даниэля. Вот и все. Потом он повесил трубку.
Морис снова снял пальто. Сигарета у него погасла, и он раздавил ее в пепельнице.
— И вы ему поверили? — спросил Морис.
— Конечно, нет. Мне не верилось в это, но я несколько раз звонила Даниэлю и, конечно, безрезультатно. Потом я пробовала звонить ему с работы и тоже тщетно. Но я все еще думала, что кто-то зло пошутил надо мной, пока в половине двенадцатого не появилось сообщение по радио.
Остальное нетрудно было угадать. После подтверждения слов Дюпона, его угрозы приобрели новое значение. Валери стала бояться.
— Я никому ничего не сказала, — произнесла она.
— Но мне все же…
— Вы знали больше, чем я. Мне даже было неизвестно, что я зарисовала в альбоме Дюпона.
— Счастливый случай, иначе бы вы уничтожили эскиз.
Валери ничего не ответила на это. Она вынула из сумочки спешное письмо, спрятанное ею туда, и протянула его Морису.
— Прочтите.
На белом листе была всего одна строчка. Она была написана большими печатными буквами красными чернилами:
«МОЛЧИТЕ, ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ УМЕРЕТЬ».
Адрес на конверте был написан тем же шрифтом.
— Он хочет произвести на вас впечатление.
— Этого же он хотел по отношению к Даниэлю, — с горечью проговорила Валери, а затем добавила нежным голосом: — Пока вы здесь, я чувствую себя в безопасности, а когда пришло письмо и вы собрались уходить, я испугалась.
— Надевайте пальто и пойдемте ко мне, — сказал Морис.
— Куда?
— Ко мне. — И, чтобы не создалось ложное впечатление, он добавил: — Я живу вместе с моей девятнадцатилетней дочерью. Вы можете расположиться в ее комнате.
Пока Валери собирала в ванной свои туалетные принадлежности, Морис снова исследовал письмо. Оно было написано авторучкой, и то, что оно было анонимным, вполне соответствовало его представлению о Дюпоне. Если полиция исследует его в лаборатории, то станет известно: где и когда он мог купить такую бумагу и такие чернила. Значит, данных еще прибавится, но важнейшим из них был портрет Дюпона.