— Он приказал не совершать никаких действий до тех пор, пока из здания не выйдет девушка, — сказал Оиси.
Звук барабанов, доносившийся с площади, внезапно затих, и одновременно завесу поредевшего тумана прорезал первый солнечный луч. В отдалении прозвучал сигнал рога.
Мари дернула Оиси за pyкав.
— Действуй, черт возьми!
— Теперь позволь мне сделать одно предположение, — сказал Габлона. — Думаю, ты не настолько глуп, что пришел ко мне, не спланировав заранее, как выбраться отсюда.
— Что заставляет тебя так думать? — спросил Эл дин ровным голосом, осматривая поднос едой, предложенной Габлоной, и пытаясь найти там что-нибудь не слишком oтвpaтитeльнoe.
— Я сам поступил бы так на твоем месте.
— Прежде всего, ты никогда не смог бы оказаться на моем месте, даже если бы в заложниках оказалась твоя мать.
— Моя мать — произнес Габлона с кривой усмешкой. — Позволь, я расскажу тебе кое-что об этой женщине. Если бы Шига имели глупость ее схватить, то уже через неделю она прибрала бы их к рукам и стала бы здесь королевой. Но на месте твоих людей я не стал бы пытаться освободить тебя силой. Несмотря на мои выигрышные билеты, тебе не удастся выйти отсюда живым.
— С этим все ясно, но как насчет Тии?
— Опять ты о ней. По твоему поведению можно подумать, что она твоя любовница, а не племянница.
— Ты просто отвратителен, — бросил Элдин.
— Я знаю, — сказал Корбин, и его стотридцатикилограммовая туша затряслась от смеха. — Но мне кажется, твое время уже на исходе. Давай пригласим ее сюда.
Взяв с подлокотника кресла маленький колокольчик, Корбин позвонил. Через несколько секунд дверь за его спиной открылась, и один из стражников втолкнул в комнату Тию, выглядевшую усталой и изможденной.
— Тебе лучше остаться со мной, — сказал Корбин ассасину. — Мы ведь не хотим, чтобы здесь сложилось неблагоприятное для нас соотношение сил. Это может расстроить тех, кто наблюдает за нами сверху.
Элдин медленно поднялся на ноги и подошел к Тии.
— Что ты здесь делаешь? — воскликнула она и тут же поняла, что привело сюда Элдина.
В первый раз с тех пор, как Тия вышла из детского возраста, Элдин увидел, как глаза племянницы наполнились слезами.
— Ты идиот, — сказала она, громко всхлипнув. — Ведь ты должен был понимать, что в любом предложении Корбина скрывается обман.
— Я знаю, — сказал Элдин. — Но если бы я отказался, то уже никогда не смог бы жить в мире с самим собой. — И с этими словами он обнял ее за плечи. — Он тебя не обижал?
— Кто, он? Да он не посмел бы дотронуться до меня и пальцем.
— Ну, ну, — протяжно произнес Корбин. — Были времена, когда тебе нравились мои прикосновения.