— Почему детей? — удивился Прудков. Он искренне удивился; я уловил это сразу. — Каких детей?
— Ну, вообще… А разве это — не в ваших правилах?
— Что ж, иногда бывает, — рассеянно пробормотал он, пригибаясь и шурша бумагами, — бывает… Почему бы и нет? Устами младенцев — как известно — зачастую глаголет истина… Но в данном случае у нас имеются другие, более веские показания.
Он с шумом захлопнул какую-то папку, отодвинул ее, откинулся в кресле.
— Более веские! Показания человека проверенного, партийного.
— Ага, ну, теперь понятно, — сказал я, — речь идет, стало быть, о моем друге Ягудасе!
— А вот это уже неважно, — заявил капитан. — Кто бы он ни был, главное то, что он — достоин доверия… И знает о тебе все. Решительно все.
— Но все же донос его ложен, фальшив, — воскликнул я. — Да, да! Вы сами видите! И я вообще не пойму, чего вы хотите, чего ищите? Ведь если мой арест связан только с этим…
— Ну, не только — с этим, — густо проговорил Прудков, — не только. Если бы дело заключалось в одном этом ноже, — мы бы уж как-нибудь добились ордера на обыск! Но это, так сказать, дополнительный штришок. Хотя, конечно, штришок существенный. Он мог бы хорошо дополнить общую картину… Но, в сущности, картина и без того уже имеется — и весьма впечатляющая! Достойная кисти Репина.
— И что же там — на этой картине?
— Много, сказал он, — много чего. Ну, прежде всего, сама биография… Ты ведь по линии матери — кто? Белогвардеец! Внук казачьего генерала Денисова, который находится сейчас в эмиграции… В самом гнезде…
— Это уж не моя вина, — возразил я.
— Не перебивай! — Он резко — кулаком — ударил по столу. — Что это еще за манера? Ты, я вижу, распоясался. Споришь, дерзишь… Наверное, забыл, где находишься? Ну, так здесь тебя приведут в чувство, будь уверен! И пока я еще добрый — цени это.
— Ценю, — сказал я. — Но все же я хотел бы задать один вопрос…
— Вопросы задаю здесь я! — тихо, проникновенно, сказал капитан. — Твое дело — отвечать, когда спрашивают. И отвечать толково, ясно? Вот так. Надеюсь, понятно? Тогда продолжим. Итак — биография…
Он оперся о стол локтями, сложил кисти рук и начал перечислять — поочередно загибая пальцы.
— Белогвардейская родня — раз. Уголовное прошлое — два. Мы запросили Центральный тюремный архив и знаем теперь всю подноготную… Ты ведь кто? Майданник, поездной грабитель. И к тому же, рецидивист. Неоднократно судимый — это три… Вот, таков общий фон! Ну и на этом фоне — твое последнее деяние. Вместо того, чтобы после лагеря прибыть, как положено, на место поселения, ты что сделал? Скрылся, бежал. И затем появился в Москве — в режимном городе — нелегально, без прописки. Таким образом, ты нарушил сразу два пункта в существующем законодательстве. Сразу два!