– Здесь свет вообще не зажигают? – поинтересовалась я, держа в руке фонарик, но пока не включая. Следовало беречь батарейки.
– Нет, мадемуазель, – ответил Николя. – И моя зажигалка больше не работает.
– Тогда откуда вы узнали, что я – женщина и что меня сюда поместили с вещами? И про труп – что это длинноногая длинноволосая блондинка? Тщательно ощупывали?
Мне пояснили, что при появлении банкира (слово сопровождалось эпитетами, которые я опускаю из цензурных соображений) в подземелье какой-то свет попадает. Да и хозяин должен же видеть, куда идет. Приходит с фонариком. В этом тусклом свете что-то можно различить.
– Он заходит раз в день? – уточнила я.
– Да, – подтвердил восточный мужчина. – Вчера заходил два. Тебя притащил. Сказал: вот вам женщина. Я просил тебя к нам поместить. А он сказал: вы еще спасибо мне должны сказать, что я ее отдельно сажаю. Не знаешь, почему?
Я пожала плечами, но этого жеста мои товарищи по несчастью, конечно, в темноте не видели, поэтому ответила, что не представляю.
– А про какую Татьяну вы говорили, мадемуазель? – поинтересовался Николя.
– Мою подругу. И я надеюсь, что она смогла выбраться из банкирского дома и скоро приведет подмогу. Сколько я была в отключке?
– Всю ночь и…
– Что?! – воскликнула я. – Так долго действие газа не длится!
– В тебя из баллончика пшикнули, да, котенок? – спросил восточный.
– Да, – подтвердила я.
– Значит, еще как-то добавил неверный.
Я прислушалась к своим ощущениям. Вообще-то я какая-то заторможенная. И до сих пор окончательно не проснулась. Значит, гад еще и снотворного вколол? Иначе я никак не могла объяснить, почему так долго проспала.
Внезапно справа от меня мелькнула какая-то вспышка. Как оказалось, Николя включал подсветку на часах.
– В Санкт-Петербурге без десяти одиннадцать. Утра, – сообщил Николя.
Мне стало плохо. Сегодня суббота. В холдинге меня не хватятся. Остается надеяться только на Татьяну.
– А когда банкир появляется? – спросила я. – В какое время?
– Обычно после работы. Часов в восемь вечера. Вчера позже приходил. Долго с нами беседовал. А потом опять вернулся – с тобой. Слушай, котенок, что у тебя еще есть в сумке?
Я первым делом разорвала упаковку на плитке шоколада, разделила ее по-братски на три части и протянула две трети сквозь прутья.
– Спасибо, мадемуазель, – сказал Николя с надрывом.
Сережа тоже меня поблагодарил. Признался, что вообще любит сладкое, как все непьющие мужики, а с голодухи так в особенности. Потом я услышала, как заработали у них челюсти. Наверное, ни тот, ни другой никогда в жизни с таким удовольствием не ели шоколад. Я сама съела маленький кусочек и запила «Фантой».