— Да. Надеюсь, ваш отец понимает, с какими сложностями связано все то, что он задумал.
Они вышли из зала, повернули за угол, прошли через другую дверь и оказались снаружи, у служебного входа. За аллеей виднелась глухая стена, вверху — узкая полоса темного неба с тусклыми звездами.
— Небогатый пейзаж, — сухо сказала Жозефина.
— Да, но здесь воздух.
Место было безлюдным и спокойным.
— Я не понимаю вас, — сказала она, изучая серые глаза, ставшие во мраке черными.
— Чего вы не понимаете?
— Вы даете мне хороший совет, затем фактически игнорируете меня, потом добиваетесь, чтобы меня приняли в «Олмаке», мимоходом пару раз оскорбляете и тут же находите тихое место, где мы можем уединиться.
— Ах! — В кратком возгласе звучала ирония. — Давайте поговорим о вас. Вы нападаете со всех сторон, как отряд гуннов. Здесь удар, там улыбка, стрела в мою гордость и копье в чувственность.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы раздражаете меня.
Жозефина нахмурилась:
— Гм, неприятно слышать, что…
Он кончиками пальцев поднял ее подбородок и накрыл ее губы ртом. Огонь разлился у нее по жилам. Сдержанный в разговоре, герцог Мельбурн целовался с жаром, почти с отчаянием, чего невозможно было в нем предполагать.
Жозефина прижалась спиной к стене, вцепилась в лацканы его сюртука и притянула его ближе. Его объятие было новым для нее ощущением и дьявольски испугало ее.
— Остановитесь, — выдохнула она у его губ.
Он медленно отстранился и поднял голову. Выражение его лица — жажда, вожделение, возбуждение — обожгло ее. Но оно стремительно исчезло под маской спокойной властности. Жозефина была поражена, осознав, что он может с бушующим внутри пожаром обмануть своим равнодушным видом любого стороннего наблюдателя. Что он скажет о ней, о том, как она цеплялась за него?
— Извините, — пробормотал он, отступив еще на шаг.
— Это весьма…
Он повернулся и зашагал прочь в темную глубину аллеи. Она вдруг замерзла. Почувствовала себя брошенной и оскорбленной.
— Вы должны мне вальс, — крикнула она в темноту, хотя не могла видеть его во мраке.
— Вы его получите, — ответил его голос, монотонный и невыразительный.
Жозефина стояла в темноте. Ночные звуки Лондона окутывали ее колючим плащом. Она распахнула дверь и вернулась одна. Ее отец хотел видеть ее замужем за Мельбурном. Впервые она задумалась о том, что такой союз будет значить для Себастьяна Гриффина. У него нет необходимости жениться. И если он снова вступит в брак, то только потому, что кто-то сможет удовлетворить его… глубинные потребности. Если это будет она… если она не оправдает его надежд, окажется неспособной соответствовать этому… Тогда пусть поможет ей Господь, потому что герцог Мельбурн не будет иметь к ней никакого снисхождения.