— А я тебя знаю! Все совпадает.
— Что совпадает? — удивился я.
— Да все. И длинный твой лик, и залысины, и вислые губы.
— Ну, положим, губы у меня не вислые, — обиделся я, — немного толстоваты, это верно… Но, собственно, о чем разговор? Что с чем совпадает? Может, ты меня с кем-нибудь спутал? Я тебя, во всяком случае, не знаю.
И вот что выяснилось в результате.
Я столкнулся здесь с любопытным явлением, именуемым „узун-кулах", что означает в переводе „длинное ухо". А попросту говоря, эта метафора является синонимом сплетен… Сплетни, это ясно, существуют повсюду, но в таежном мире они играют особую роль. Они заменяют телеграф. Их творит людская молва — а у нее нет преград. И слухи разносятся тут с поразительной быстротою.
И когда я впервые появился в таштыпском районе, „узун-кулах" отметил это сразу. И по округе пронесся слух о некоем молодом журналисте, с длинным ликом и вислыми губами, который бродит без ружья, собирает местные легенды и сам сочиняет стихи. Стихи о тайге, о Хакассии…
Нет, незнакомец меня ни с кем не спутал. Он быстро понял, кто я таков. Правда, для точности, на всякий случай, он потребовал, чтобы я почитал ему стихи. И именно — о Хакассии! И я с удовольствием согласился. Вот и еще раз меня выручила поэзия. И на этот раз стихи явились как бы моей визитной карточкой, послужили паролем… И когда я окончил декламацию, он сказал, улыбаясь:
— Ладно… А теперь — спать!
И укладываясь возле костра, добавил скороговоркой:
— Я пока прилягу, а ты постереги… Я, брат, уже вторые сутки не сплю.
— Ложись, — сказал я, — спи. Не беспокойся.
— Ну и отлично. Мне вообще-то немного надо: часа три-четыре всего… Но если ты что-нибудь заметишь, услышишь — буди меня сразу, понял — сразу!
Затем он потянулся, зевнул протяжно. И поник, засопел. А я еще долго сидел, озирая таежную чащу и прислушиваясь к шорохам.
И странное дело, приключение это принесло мне чувство удовлетворения. Мне было приятно сознавать, что незнакомец мне верит, спокойно спит; что пресловутый „узун-кулах" создал мне, в сущности, добрую славу, хотя и исказил слегка мой портрет.
Да и кроме того, я сам стал чувствовать себя как-то уверенней, спокойней. Я ведь тоже был теперь не один!
Мы провели с ним вместе трое суток. Спали по очереди, охраняя друг друга, ели из одного котелка, одной ложкой. Потом пути т наши разошлись. Но даже и этого срока вполне хватило бы для того, чтобы обвинить меня в контакте с контрабандистами и Бог знает с кем еще…
Может быть, подумал я, за этим человеком следили? Может, он уж задержан?
Настороженный, терзаемый темными предчувствиями, я вошел в районное отделение милиции. Конвоир сейчас же скрылся, оставив меня под надзором дежурного. А я уселся на лавку и опустил лицо в подставленные ладони.