А Ландыш продолжал, держа деньги в протянутой руке:
— Ты же нам помог, и как еще! Сазаны-то[7] ведь с ходу узнали твою машину. Ну и клюнули на эту наживку. И оказались — жи-и-рные!..
— А как ты им, кстати, объяснил мое отсутствие?
— Сказал, что ты задерживаешься в городе на три дня, и машину, дескать, отсылаешь пока обратно…
— А тебя-то они вообще знали?
— Нет, к моему счастью. Я им представился как твой новый шофер.
Ловко, проговорил я, — ничего не скажешь, ловко…
— Да уж конечно. Все чисто сделано, точненько, как в аптеке!
Рука его по-прежнему оставалась протянутой… Но потом она дрогнула, опустилась. Он посмотрел на меня с удивлением.
— Ты что — не берешь? Не хочешь? Может, думаешь, мало?
— Плевать я хотел на эти гроши, — сказал я резко. — Ты меня купить решил? Не выйдет.
— Ах вот ты как, — тихо, с расстановкой произнес он. — И улыбка сползла с его лица, оно посерело, осунулось — словно бы сразу постарело. — Вот как… С нами, значит, не хочешь?
— Ты с ума сошел, — сказал я, вставая, — о чем ты толкуешь?
Тогда он тоже встал. И вдруг бешеным движением швырнул деньги на стол и круто поворотился к Клаве. И крикнул, наклоняясь к ней:
— Что ж ты, паскуда, трепала? Языком своим сучьим лязгала? Что ж ты уверяла, что он — твой, что он — ручной, что из него веревки вить можно?!
Стол шатнулся. Зазвенели, сталкиваясь, бутылки. Одна из них опрокинулась, и вино полилось Клаве на платье. Но она как бы ничего не замечала; она сидела напрягшись, вытянувшись, прикусив нижнюю губу.
И она ни слова не сказала в ответ.
Секунду Ландыш смотрел на нее… Потом грузно сел на заскрипевший стул. Вытряс из пачки две папироски. Одну кинул себе в рот, другую — протянул мне.
— Садись, покурим, — сказал он, сопя, с трудом переводя дыхание. — Поговорим спокойно. Дело вот какое. Я тебе предлагал долю по-честному, по-доброму… Не хочешь — хрен с тобой. Но учти, работать ты на меня все равно будешь. Не за деньги, так задарма… Но — будешь! Ты мне нужен.
Я взял папиросу. Зажег ее и спросил с интересом:
— Что ты сказал? Я тебе нужен? Забавно… А для чего?
— Для дела. Ты же корреспондент! Всюду бываешь, все можешь узнать… Вообще человек нужный. Но главное — это твоя машина…
— Ты, что же, сам не можешь машину купить?
— Здесь, голубок, не Америка, — наставительно заметил он. — И даже не Москва. Машин тут мало, и каждая — на виду, на учете… Да и как купить? Даже если и купишь, сразу же придется объяснять, откуда такие деньги… Легковая машина стоит, в среднем, двадцать тысяч. А Клавкина месячная зарплата в сельсовете — семьсот рублей… Вот и толкуй!