– Пауль! У Максвейна не горит свет. Я его, случайно, не зевнула?
– Нет, я не видел, чтобы он выходил или выезжал.
В этот момент из подземного гаража вынырнул серебристый «порше».
– Его машина!.. Пауль, подбирай меня! Шевелись!
Через несколько секунд она уже сидела в стареньком «мерседесе», который использовали группы наблюдения. Под обшарпанным капотом скрывался переделанный двигатель, дающий машине повышенную скорость и выносливость во время погони.
На простоватом лице Пауля играла насмешливая улыбка.
– Что тебя так забавляет? – настороженно спросила Анна.
– Опять устроила спектакль?
– Не понимаю, о чем ты. Лучше за дорогой следи. Не дай Бог упустим!
– Пока я стоял у обочины, по улице пробежали двое бритоголовых. Неслись, словно за ними черт гнался. Ты к этому не имеешь никакого отношения?
– Да отстань ты. Знать не знаю, кто там бежал и почему. Я спокойненько пила кофе и никого не трогала.
Они остановились перед светофором. От серебристого «порше» их отделяло две машины. Рядом прошел бритоголовый парень с разбитым носом. Анна помахала рукой. Он выпучился на нее и побежал со всех ног прочь. Анна послала ему вслед воздушный поцелуй.
Когда машина тронулась, Анна со смаком повторила:
– Я спокойненько пила кофе и никого не трогала.
– Пожалуйста, будь осторожней. Что за детские выходки!.. Рано или поздно налетишь на действительно крутых ребят!
– Я могу за себя постоять.
– И кончится тем, что кто-нибудь пожалуется на угрозы или грубое обращение. Вот тогда попляшешь! Сама знаешь, на чьей стороне закон.
Анна только рассмеялась и показала Паулю, что нужно сворачивать налево: у максвейновского «порше» мигал указатель поворота.
– Какой уважающий себя поганец-неонацист признается публично, что ему дала под зад какая-то жидовка! А если и осмелится, его в любом суде засмеют.
Пауль покачал головой. Он знал, что Анна из семьи чудом выживших гамбургских евреев, которых два последних года войны героически прятала в своем доме одна немецкая семья. И Анна выросла с убеждением, что добро должно быть с кулаками: еще школьницей освоила приемы карате, потом многому научилась за три года службы в израильской армии.
Небо стало еще темнее. «Порше» вывел их на Халлерштрассе. Здесь стояли ряды муниципальных многоэтажных домов с «социальными квартирами» для малоимущих. Такие же дома, построенные англичанами, можно увидеть в Лондоне, Бирмингеме или Глазго: после Второй мировой войны в них были казармы англо-канадских оккупационных войск. Потом эти здания отошли городу. В них живут в основном иммигранты, и именно здесь всяческим мафиям проще всего вербовать будущих «бойцов».