Фабель смущенно пожал плечами. Он не понимал, куда клонит герр первый бургомистр, да и сразу взятый им фамильярный тон не понравился.
Фабель действительно втайне ощущал себя особенным. Уж сколько лет он жил в Германии, а свои британские корни забыть никак не мог. Эта часть самого себя то сердила его, то наполняла гордостью.
К счастью, Шрайбер заметил, что поставил Фабеля в неловкое положение перед другими.
– Извините, герр Фабель, за неуместное любопытство. Просто я недавно имел случай пролистать ваш послужной список, из которого видно, что вы офицер, мягко говоря, незаурядный. И, говоря о вашей особенности, я имел в виду ваши следовательские таланты – в отличие от некоторых, вы человек, умеющий смотреть на все свежим взглядом, самостоятельный и энергичный. Вот почему я так уповаю на вас – лишь такой, как вы, способен быстро остановить монстра.
– Мне теперь отступать некуда – похоже, не я себя выбрал для этого дела, – сказал Фабель и объяснил, что так называемый Сын Свена почему-то положил на него глаз и выбрал своим почетным преследователем.
Слушая Фабеля, Шрайбер то кивал, то хмурился, словно смакуя и медленно проглатывая каждый кусочек информации, однако Фабель заметил, что пристальный взгляд бургомистра при этом беспокойно мечется по просторной комнате, – так хищник машинально изучает округу. Фабелю было очевидно, что бургомистр слушает его предельно внимательно… и одновременно думает о чем-то своем, далеком от происходящего разговора.
Когда Фабель замолчал, инненсенатор Ганц сказал:
– Меня интересует одно, герр гаупткомиссар: есть ли у вас четкая стратегия поведения в данной ситуации. Наша первейшая задача – не дать маньяку манипулировать нами, не втянуться в его игру! Нужно действовать, а не пассивно следовать за развитием событий!
Фабель хотел было парировать этот выпад, но Шрайбер его опередил:
– Гуго, герру Фабелю я доверяю целиком и полностью. Такой не подкачает. И думаю, негоже политикам диктовать уголовному розыску, как лучше работать.
Пухлые поросячье-розовые щеки Ганца заалели еще ярче. Шрайбер ясно дал понять ему, кто тут главный, а кто просто министр.
У Фабеля осталось двойственное чувство. Шрайбер вроде бы и похвалил его, и наговорил кучу приятного… Но он не был убежден, что бургомистр ему действительно доверяет. И что этому цепкому, одетому с иголочки доктору Шрайберу следует доверять…
Становившееся неловким молчание нарушил Ван Хайден:
– Думаю, гаупткомиссару Фабелю пора ввести вас, господа, в курс самых последних событий.
Шрайбер сел за стол, и Фабель начал обстоятельный рассказ, сопровождая его показом фотографий с мест преступлений. Толстый Ганц пару раз бледнел и ахал; Шрайбер вел себя сдержаннее – на его лице застыла маска торжественной сосредоточенности, которая подходит на все случаи официальной жизни – от похорон до радостных юбилейных церемоний. Закончив рапорт, Фабель откинулся на спинку кресла и вопросительно посмотрел на Ван Хайдена.