, как он это сказал – полностью поглотив, без чувства вины или страха?
Взять , потому что этого требовала её страстность, поскольку в этом нуждалось её тело. Лиза приоткрыла рот, словно обдумывая его слова. Верхняя часть его груди являла собой широкое пространство смуглой кожи, гладкой на ощупь. Пальцы Лизы жадно стремились пройтись по этим твёрдым мускулам, задержаться на плечах, обвиться вокруг мощной шеи и притянуть к себе в поцелуе, который заставит её забыть, где начинается он и заканчивается она:
- Я думала, что вы, мужчины средневековья, цените девственность. Ты не считаешь неправильным, если женщина имеет свои собственные желания и поступки?
- Твоя девственность всего лишь кусочек кожи, плева, Лиза. Моя первая любовь была давным-давно, но это но это во мне ничего не изменило. Чёрт возьми, я и не говорю, что ты должна спать с первым встречным. Но одержимость девственностью абсурдна и не служит иной цели, как только отвратить женщину от замечательной особенности её природы. И женщины и мужчины имеют одинаково сильные желания. По крайней мере, до тех пор, пока священники не приходят к женщинам и не убеждают их в постыдности этого. Хотя священники должны бы сказать: “Выбирайте правильно”.
- Сколько… - быстро оборвала себя Лиза. Что за глупый вопрос? Это будет звучать по-детски из уст ревнивой девушки. Но Лиза хотела знать. Это кое-что говорило о мужчине. Мужчина, который был с сотнями женщин, имел настоящую проблему, которая беспокоила Лизу.
- Семь, - сверкнул белыми зубами Цирцен.
- Не слишком много. Я имею в виду, для мужчины. Ну, ты понимаешь, - торопливо добавила Лиза.
О чём бы она подумала, узнав, что у него было всего семь женщин за пятьсот лет? Тысячи раз с этими семью достаточно, чтобы познать, как доставить удовольствие любой женщине, но, всё-таки, их было только семь.
– Каждая из них была страной, богатой и пышной, как Шотландия, и я любил их с одинаковой самоотверженностью и всецелым вниманием, как и свою родину. Признаюсь, что первые были бесполезны, но тогда я был моложе на пару десятков лет, мужчина во мне прославлял жизнь. Но последние две были прекрасными женщинами. Подругами и возлюбленными.
- Тогда почему ты оставил их?
Тень мелькнула на прекрасном лице.
– Они оставили меня, - тихо произнёс Цирцен. Мертвы. Слишком молодые на слишком жестокой земле.
- Почему?
- Лиза, коснись меня. – Цирцен придвинулся ближе, достаточно близко, чтобы она почувствовала пряный аромат его кожи. Достаточно близко, чтобы Лиза ощутила исходящий от него жар, смешавшийся с её жаром. Достаточно близко, чтобы вздох и ответ “да”, слетевшие с её губ, достигли его уст. Соблазнительные, более непреодолимые, чем её потребность в жизненной сущности. Пальцы Лизы потянулись к нему, но в последний момент она уронила руку, сжав в кулак на коленях.