— На что это похоже? — вдруг тихо и немного неуверенно спросил он.
От удивления она чуть не открыла рот и в изумлении уставилась на доктора, тут же залившегося краской.
— Впрочем, не важно, — пробормотал он, поднимаясь.
Что он имел в виду? Иной мир? Не настолько же он толстокож, чтобы спрашивать про ощущения, испытываемые, когда твое сердце пронзает дерево. Кроме того, для хирурга нет ничего нового в травмах.
Он просто знал, что она пережила смерть, что врачи не ошиблись. И она — настоящее чудо, которое живет, дышит и ходит (иногда, когда ее заставляют). Случай с Дайной убедил его в этом. Не исключено, он в своей практике уже видел вернувшихся с того света, они рассказали ему что-то, и сейчас ему было любопытно. Возможно, он, будучи материалистом, хотел, чтобы она развеяла его сомнения, подтвердив отсутствие загробной жизни, и тем самым укрепила его веру в науку, в которой он чувствовал себя более комфортно.
Он собирался уже выйти, но она жестом остановила его. Ее лицо озарилось блаженной улыбкой.
— Там прекрасно, — заставила себя выговорить она, и эти два слова дались ей с таким трудом, что она почувствовала себя совершенно обессиленной.
Доктор резко остановился и, сглотнув комок в горле, вернулся к ее постели.
— Что вы помните? Можете мне рассказать?
Казалось, он не мог решить, чего бы ему хотелось — услышать больше то, что позволит не принимать ее слова всерьез, сочтя ее видение галлюцинацией мозга, испытывающего кислородное голодание, или то, что убедит его в существовании загробной жизни.
Ей нужно было начать говорить. Преодолеть наконец барьер, восстановить связь с внешним миром. Ее изоляция от него пошла ей на пользу, дав время прийти в себя, но теперь пора вернуться насовсем — ведь другого ей не дано.
Осознав это, она почувствовала, как все, что ее окружало и что она видела смазанно, находясь между двумя мирами, внезапно приобрело отчетливые очертания. Окончательное решение остаться здесь созрело. До сих пор она словно пребывала в неком чистилище, где ей было дано время все обдумать, и вот она сделала выбор: она должна остаться, чтобы заслужить себе место в лучшем из миров.
Она почувствовала, что может говорить — получилось! — хотя это по-прежнему требовало от нее усилий.
— Я помню все.
На лице врача отразилось облегчение.
— Туннель был? Со светом в конце?
Нет таких слов, чтобы описать запредельный мир. Человеческая речь бессильна передать его совершенство, покой и радость, его спокойную красоту. Но в данный момент ее расспрашивали не о нем — врачу был интересен сам процесс перехода.