Женщина отложила в сторону письмо, чтобы вытереть под паранджой вспотевшее
лицо.
Значит, Гор Стояновский. У него всегда водились червяки в голове. Когда они
были вместе, он иногда делал странные вещи. Чего уж там — очень странные вещи.
Но это касалось только их двоих. Гор всегда умел провести границу между личным
миром и реальной жизнью. К тому же — жена коллеги… Хотя сейчас возможно и не
такое. Её недавно рассказывали об одном таком ублюдке. Кажется, ему было около
шестидесяти — солидный человек, безупречная репутация, ему все доверяли. Он
выбрал себе в жертву дочку лучшего друга. И обошёлся с ней чудовищно жестоко.
Но Гор, Гор! Он ведь, кажется, работает полицейским экспертом? Нет, нет, это в
голове не укладывается.
«Я настоял на частной беседе с господином Стояновским. К сожалению,
человекообразное существо, с которым я имел неудовольствие беседовать, лишь
отдалённо напоминало того блестящего джентльмена, которого я некогда имел честь
знать. Тем не менее, я добился от него подобия обещания не причинять моей
несчастной супруге существенного вреда и не повергать её чрезмерным унижениям.
Со своей стороны он выдвинул ряд требований. Одно из них касается финальной
церемонии. Марта, что бы она не перенесла, вряд ли способна исполнить этот
отвратительный обряд. Зная её нежную душу, могу сказать с уверенностью: она не
в состоянии причинить вред кому бы то ни было, даже насильнику и мучителю. Я,
напротив, готов прикончить мерзавца голыми руками — но он вовсе не горит
желанием доставить мне подобное, если здесь допустимо это слово, удовольствие.
В конце концов он предложил Вашу кандидатуру…»
Варлека внезапно поймала себя на том, что губы кривятся в улыбке — Гор
польстил, хотя и отвратительным способом, её женскому тщеславию.
«Итак, я испрашиваю у Вас согласия на роль ассистентки. Разумеется, ваше
участие в столь тягостном деле должно быть вознаграждено. Было бы смешно и
дерзко предполагать, что вас заинтересуют материальные ценности. Но у меня есть
вещь, которая может отчасти компенсировать Вашу любезность.
Горькая ирония ситуации состоит в том, что незадолго до случившегося я через
свои каналы сумел исхлопотать для своей супруги свидетельство о временной
неприкосновенности. Я, глупец, собирался преподнести его моей дорогой Марте в
качестве подарка на её день рождения, а потому не завизировал в нотариате. За
два дня до торжества случилось то, что случилось. Я никогда не устану
напоминать себе о том, что это целиком и полностью моя вина, которая не может
быть искуплена никогда.