— Куда ты выгружаешь! — замахал руками Ванька, пытаясь встать на пути влекомого мной трупа чудовища. — Даже не думай.
Я как бы случайно выронил лапу монстра, которую удерживал в руках, и она упала Ваньке на голову. Тот взвизгнул неожиданно тонким голосом, отскочил назад, а я снова демонстративно взялся кантовать тяжёлую обмякшую тушу.
— Ваняша, я ведь знаю, что векселя у тебя в сейфе хранятся, головой уже подписанные, и ты знаешь, что работа сделана, — попутно сказал я Ваньке, который отряхивался непонятно от чего. — Так что решай: или эта гадина у вас лежит на крыльце до завтра, или ты выписываешь вексель сейчас. Третьего не дано.
Ванька посмотрел на меня с обидой, даже нижнюю губу выпятил, и сказал:
— Ладно. Потерпеть он до завтра не может. Выпишу я вексель. Пусть мне завтра голова башку открутит за нарушение финансовой дисциплины.
— Пусть, — легко согласился я. — Твоя башка, мне-то чего её жалеть? Над каждой башкой не наплачешься.
Ванька окончательно обиделся и ушёл в дом. Появился обратно он всего через пару минут, с тонкой картонной папочкой в руке, не говоря ни слова, протянул её мне, буркнув: «Именной, палец прижми». Я принял папку от него, развернул. Там лежала бледненькая голубовато-розовая бумага, на которой я в нужных графах прочитал «Волкову Александру» и «золотом сто пятьдесят руб.». То, что нужно. Затем я прижал большой палец к блестящему кружку в уголке векселя. Кружок слегка засветился и опять померк. Всё, теперь защита меня запомнила, и никто иной векселем воспользоваться не сможет. А мне достаточно ладонью провести над кружком, и он мигнёт в ответ.
— Видишь, Вань, как всё просто? — похлопал я его по плечу, присев на корточки в кузове. — А что с добычей делать будем? Сгружать или как?
Ванька явно озадачился. Над этой проблемой, судя по всему, у них ещё никто не задумался. Сказать, мол, сразу в печку вези — в крематорий в смысле, — получается, что вся идея доставки добычи в городскую управу псу под хвост. Выставлять на обозрение — так от вони загнёшься. Тем более что развёрнутая мёртвая тварь начинала вонять совершенно непереносимо, как будто перед нами на сорокаградусной жаре раскинулся хорошо выдержанный скотомогильник.
Я терпеливо ждал, глядя на Ванькино лицо, отображающее напряжённую работу мысли. Затем Ванька махнул рукой и сказал:
— Голове домой позвоню, спрошу.
— Спроси, голубь, спроси, — неожиданно влез в разговор молчавший доселе Сидор. — Он тя, голубя, наставит.
Ванька вновь исчез в здании управы, и вскоре со второго этажа донеслись приглушённые звуки телефонного разговора. Дозвонился, видать. Надеюсь, голова велит оставить тварь возле управы. И везти в крематорий неохота, и опять же охота дать понюхать добычу голове, который с утра на службу заявится. Пусть оценит лично мудрость своих распоряжений.